Грета и Король Гоблинов
Шрифт:
– Я не буду извиняться за то, что, как я думал, было необходимым, чтобы уничтожить урон, который люди нанесли моей земле. Но я никогда не соглашался... это никогда не влияло на то, что между нами...
– Откуда ты знаешь, что это были люди?
– выкрикнула она, подчёркивая свои слова ударом ему в грудь, отчаянно пытаясь втолкнуть в него всю свою ярость.
– Как именно люди привели демона в твой мир?
– закричала она.
– Ну? Расскажи в подробностях. Покажи мне...
– удар, - ...чертовы...
– удар, - ...доказательства!
– удар.
Он снова схватил ее за плечи, обнажая
Это Грета чувствовала себя теперь как безконтрольное, бушующее чудовище.
– Ты и есть доказательство, которое мне нужно. Твоя кровь это докажет!
С горящими глазами и пронзительным проклятьем, он вцепился в ее голову дрожащими руками и обрушился на нее с жестким поцелуем, который доказывал, насколько сильно Айзек себя контролировал до этого момента, насколько крепко поводок сдерживал его истинные чувства.
Она вздрогнула и обхватила его за плечи.
Настоящие.
Кончики его когтей задели ее часть шеи у затылка.
Настоящие.
Его заостренные резцы сжимали нежную плоть ее губ, а его тело было подобно твердой скале напротив нее.
Настоящие.
Это не было сном. Это было намного реальней, чем все, что она когда-либо чувствовала.
Намного реальней... и намного опустошительней.
Она убедила себя, что их поцелуй две ночи назад был лишь настолько интенсивным, насколько она его помнила, ведь это было во сне. Она убедила себя, что реальность даже нельзя было сопоставить с этим. Она измучилась от разочарования. И все же, когда ее чувства напряглись до предела, и ее тело ожило от жара, противоположное было правдой. В его поцелуе она почувствовала то, что она никогда не испытывала прежде - слияние с Айзеком, который досаждал ее во снах, и Айзек, который мучал ее в часы бодрствования.
И ничто никогда не ощущалось таким ярким, таким подавляющим, таким потрясающим.
Когда он отодвинулся, он сделал это, прошептав ее имя в лоб хриплым, ломанным голосом.
Из ее горла вырвался резкий крик возмущения. Она ещё не готова была отпустить его. Его грозный взгляд встретился с ее, и он застонал от поражения перед чем-то, что он в ней увидел, он снова нашел ее губы, когда растущее между ими чувство стало невозможно игнорировать, их просто снесло этим яростным штормом.
Это больше нельзя было принять за разочарование, гнев и даже боль. От него исходило что-то, похожее на жар, оно подавляло ее, но она чувствовала себя в безопасности, под защитой. Это ощущение возникло лишь в его объятьях, но сейчас она не нуждалась ни в чем другом.
Его язык скользнул меж ее губ, и она ахнула от шока и возбуждения. Грета затрепетала, словно поцелуем он заявлял на нее права все сильнее и глубже с каждым ударом их бешено бьющихся сердец.
Теперь его руки лежали у нее на талии, удерживая и прижимая к нему. Ее голова запрокинулась, тело все больше выходило из-под контроля, но она не могла этого позволить. Ни здесь, ни сейчас.
Наконец-то, она отстранилась и глубоко вдохнула. Чувство вины пересилило страсть. Нашел ли Рэй остальных? Может быть, он прямо сейчас звал ее на помощь.
Он сильнее ухватил ее за талию. Она посмотрела на него, придав своему взгляду жёсткость.
— Если ты собираешься отдать меня Аграмону, давай уже не тяни.
— Ты все ещё видишь лишь худшее во мне, — он сказал это ровным тоном, не смог спрятать истинные чувства под маской королевского величия. Грета сжалась от глубины безысходности в его глазах.
— Неужели ты ничего не понимаешь? — он встряхнул ее. — Для меня никогда не имело значения, кто ты, или что мне следовало делать. Никогда, с самого начала. Я вступил в борьбу с собственным дядей, чтобы спасти тебя, я бы стал бороться даже с собственным народом. И сейчас я не собираюсь отдавать тебя демону. Ты моя, — он зарычал, словно обозначая свою собственность. — Аграмону придется довольствоваться...
Почувствовав, что кровь в венах начала закипать и мчаться с удвоенной скоростью, она замолотила кулаками по его груди.
— Не смей говорить, что ты с лёгкостью отдашь ему в жертву других беззащитных людей. Аграмон никем не будет довольствоваться. Мы вытащим их всех. Даже если ты остановишь меня, Рэй вытащит их.
Он убрал руки.
— Ты не сможешь спасти их всех. Может быть, твой друг и доберется до камер, но он не найдет тех, кого Аграмон держит отдельно, чтобы завершить заклинание.
Сердце в груди сжало, словно тисками.
— Проклятье, Айзек.
Эта ноша душила ее до потери сознания. Она чувствовала, как трещит по швам, и трещины расползаются, увеличиваются и разрывают ее на части.
«Я больше не могу.»
Она так устала, это было выше ее сил. Она была уверена, что он почувствовал ее глубокое отчаяние. Будет ли он использовать это против нее?
— Я не могу оставить их.
Он уставился на нее суровым, пронзительным взглядом.
— Пожалуйста, — лишь шепот. Больше она ничего не смогла вымолвить.
Он понимал, о чем она просила. Он также знал, что ей придется сделать, если он откажется. Она больше не хотела с ним бороться.
Наконец-то, он кивнул. Она тяжело вздохнула. Даже после всего, что было, Грета надеялась, что он поможет ей. Ей следовало ненавидеть его за предательство, ненавидеть за то, что он сделал с ее видом, следовало ненавидеть за всю ложь.
Она не ненавидела его. Она не смогла бы.
Ещё месяц назад она смогла бы отречься от своего чувства. Даже неделю назад она могла бы попытаться. Сейчас Грета поняла, что значит нести ответственность, не взирая на собственные нужды и желания, и в ней не осталось места для ненависти к Айзеку. Это было бы похоже на ненависть к себе, но для этого в ней тоже не осталось места.
– Пойдем со мной, - сказал он.
Они пошли по темному коридору. Вместо того, чтобы вести их вглубь горы, он вел по прямому ходу, не спускаясь глубже.
Спустя примерно десять минут коридор закончился, приведя их к огромной пещере, освещенной естественным светом, проникающим через открытый потолок, что подтверждало, что затмение закончилось. Солнца Милены все ещё оставались практически на одной оси, сияя так ярко как никогда, но луны-близнецы уже прошли перед ними и возвращались к своей обычной орбите.