Гридень. Начало
Шрифт:
Раздав нужные приказы своим новикам, поставив в известность Мирона, через некоторое время я наблюдал, как уходят три телеги и четырнадцать коней нашего молодого десятка, имущество которого уже сравнимо с тем, что имеют старшие воины. А еще мы накупили солонины, соленого же сала, всяких моченых груздей и рыжиков, зерна.
А дальше, как и днем ранее, я тренировался с Мироном, понимая, что уровень владения десятником меча недостаточен, чтобы иметь превосходство над Богояром.
Бился на деревянных мечах с Мироном, а то и дело, но думал о Рахиль, гнал мысли, но подростковые гормоны так шалили, что выкинуть из головы
На всенощную сходил так, чтобы показаться в храме и под шумок уйти. Пасха — это хорошо, но нужно поспать, чтобы во время событий быть в нормальном состоянии.
Уснуть перед важнейшим днем было сложно. То Рахиль, то некоторые мысли о вероятном будущем. Думал, сопоставлял, как угрозу половцев, булгар, венгров и ромеев. Как это часто бывает, ни к каким четким выводам, которые бы перекрывали ранние рассуждения, не пришел и заснул преступно поздно.
— Воисила видел, — по-заговорчески, шепотом, сообщил мне Спиридон, вырывая из сна.
На удивление, я чувствовал себя достаточно бодро.
— Я тоже его видел, — усмехаясь сказал я. — Когда-то.
— Ты не понял, я видел его, когда он возвращался со всенощной службы, в храме его не было — сообщил Спирка.
В таком ключе информация была уже важной. Я сам ушел из храма, но я пошел спать, а Воисил не приходил в усадьбу, или пришел сильно поздно.
— Богояр был в храме? — спросил я.
На этот вопрос Спиридон не отвел, да и он все лишь человек, чтобы иметь способность выслеживать всех и каждого.
Посоветовав Спирке все же чуть поспать, хотя бы час, я направился в дом, где расположились все старшие ратники из нашей полусотни. Предчувствия начали меня обуревать, когда Воисила не оказалось в его горнице. Не было его и в трапезной. Оставался лишь один вариант — он в кладовой, или вовсе в подвале. Это Вышату закрыли в подпол другого Гостиного двора, а наш был просто подперт.
Максимально, насколько позволяло громоздкое мое тело, я шел бесшумно, переступая, скорее перекатываясь с пятки на носок. На подходе к подвалу я услышал шебаршение и остановился. Как же хорошо, когда хозяева плохо смотрят за своим зданием, когда щелей порой больше, чем самой двери. Тут, в подвале такого не было, но щели, позволявшие рассмотреть, что именно происходит внутри, были.
Там был Воисил, стаявший спиной к двери и отмерявший из маленького глиняного сосуда какую-то жидкость. Далее он влил ее в один из кувшинов и стал прятать остальные сосуды с чем-то, наверняка это или пиво, или мед, вряд ли дорогое вино.
В голову от чего-то пришло понимание, что это для Мирона готовится напиток. Первым делом я подумал о том, что Воисил каким-то образом помогает десятнику, подсыпает чего-то, что придаст бодрости Мирону, которому уже днем выходить против моего отца. Как-то все это нелепо, неправильно. Но сколько же неправильного окружает нас на протяжении нашей жизни.
Я поспешил уйти, чтобы не быть замеченным. Мирона уже не было в усадьбе. Он, наверняка, вместо того, чтобы спать, молился Богу и не только восхвалял Всевышнего, но и просил у него. Не могу сказать,
Сделав немудренный комплекс упражнений, в том числе и для того, чтобы успокоиться, я отправился в Путятин двор, откуда нужно отправляться на Круг. Поединок должен был состояться на Глебовом дворе, рядом с ним и с Брячиславовым двором. Там была поляна, впрочем, мне не совсем понятно выбранное место. Объяснение одно — тут не было людей и до ближайшего храма, у Ирининского монастыря, относительно далеко. Киевский князь не хотел публичности и обвинений, что в такой праздник устроил Круг.
К Мирону было не подступиться. Я посчитал своим долгом подойти, ободрить его. Во время наших тренировок я еще больше проникся к этому человеку и был близок к тому, чтобы назвать его своим другом. Но приходилось держаться чуть в стороне. Действо происходило уже во дворе Путятиной усадьбы, у ворот.
— И помни, Мирон, что с тобою и честь моя княжеская, и честь всей дружины. Не должно тебе проиграть, — громогласно вещал князь.
Все-таки наш князь не самый лучший психолог. Десятник и так знает и понимает всю ответственность. На кону стоит его жизнь. Как по мне, так мотивации сражаться в полную силу более чем достаточно. А Иван Ростиславович еще больше нагнетает обстановку.
— Спаси Христос и охрани тебя грозный Батька, Иван Ростиславович, — отвечал Мирон.
Он поклонился князю, после присутствующим, словно прощался со всеми.
— Испей меду, воин, он не сильно хмельной, но придаст тебе бодрости, — сказа Воисил, предоставляя медный кубок десятнику Мирону.
Глава 19
Нельзя пить, точно нельзя. Не верилось, что Воисилможет навредить, казалось, своему ученику, другу. Но в то, что Мирон выпьет сейчас условный допинг уже не верилось. Это какая-то отрава. Меня останавливало, нет, лишь неуклюже сдерживало только то понимание, что меня для князя становится слишком много. К такому нужно приучать, а не вываливать сразу же ворох информации и ставить перед фактом активных действий. Но черт с ними, с этими психологическими уловками и условностями.
— Стой! Не пей! — выкрикнул я, повинуясь, скорее, внутреннему порыву, чем логикой.
Все оглянулись и посмотрели на меня. Как ледокол разбивает глыбы льда, я пробивал себе дорогу к Мирону. Застыл и Воисил. Его взгляд я ощущал прямо физически. И он мне казался злым.
— С чего ты, новик, поперек старших идешь? — спросил старший сотник Боромир, преграждая мне дорогу.
— Прости, князь, прости, старший сотник, пусть Воисил сам выпьет то, что предлагает Мирону, — сказал я, но Боромира не оттолкнул.
— Новик, ты боле не старший. А старшему сотнику Боромиру я наказываю, кабы у Влада было меньше свободного времени. Займите сего отрока! — грозно сказал Иван Ростиславович.
Тот прежний Влад, скорее всего, сейчас, понурив голову, пошел горевать, что из-за своей дерзости только что получил резкое падение своего статуса. Я — не он!
— Прости, князь, но Воисил дозволь кому иному выпить напой из кубка, — сказал я и заметил, как все смотрят на старого ратника.
— Пей! — строго повелел князь Воисилу.