Григорий Шелихов
Шрифт:
как закладка пришлась на день воскресения господня, промышленные
окрестили ее Воскресенской.
"Рано еще ей Славороссийском именоваться!
– разглядывал Баранов с
баркаса лепившиеся к скалам, подобно черным грибам, шалаши и землянки
и среди них полтора десятка изб и две казармы. Сложенные из обтесанных
бревен постройки почернели за год от сырости и ветров сурового края.
–
Вот направит ум российский промыслы, принесет с собой заведения
добропорядочные,
местом, чего отечество срамить!" - укрепился Баранов в правильности
своего решения.
6
Сойдя с баркаса, приставшего к свайной пристани в центре
поселения, Баранов спешно зашагал по берегу к остову корабля,
стоявшего в стороне на рештовках стапелей. От корабля навстречу бежал,
размахивая руками, небольшого роста голубоглазый человек в
непромокаемой кухлейке.
– Здоров будь, Яков Егорыч! - приветствовал правитель
Джемса-Георга Шильдса, искусного кораблестроителя-англичанина,
обрусевшего на службе в только что зарождавшемся на купеческие деньги
российском тихоокеанском флоте. - Медленно с делом поспешаешь,
однако... С прошлой осени, как я на Кадьяк вернулся, не можешь
"Фениксу" нашему крылья приладить! А промедление в деле, как говаривал
великий государь Петр Алексеевич, смерти подобно... Что же и чему
помеха?
– О-о... - задохнулся Шильдс от негодования, теребя рыжую
бородку. - С кем вы меня оставили? Разве это люди? Бездельники,
бунтовщики и пьяницы! Что вы мне оставили? Обещали весной все
прислать, а где пик, смола и деготь для засмолки? Я буду жаловаться, я
дойду...
– Уже дошел, друг... Криком, однако, делу не поможешь, - спокойно
перебил его Баранов. - "Святители" с Кусковым и людьми только этой
весной, без мачт и снастей, добрались до Кадьяка, а из Охотска еще в
прошедшем году перед Покрова вышли... Пришлось им зимовать на
Уналашке! Чего не натерпелись люди, а кои и поумирали, однако семена,
картофель, коз и собак на Кадьяк доставили. И твои человечки не хуже,
Яков Егорыч. С людьми умеючи надо!
– Правитель решил перейти в атаку.
– А еще доставили извещение, Яков Егорыч, что соплеменник твой Кокс
взялся по научению Швеции поселения наши разорить и русских в Америке
со свету сжить, - вот и рассуди, что мне было делать? Кинулся я Коксу
навстречу, чтоб до Воскресенской не допустить, а про твою нужду,
каюсь, и забыл... Не будем людей в соблазн вводить - пойдем в избу,
пораскинем, чем делу помочь: ум хорошо, а два
растерянность Шильдса, смягчился Баранов.
На вечерней заре пронзительный свист боцманских дудок собрал
полторы сотни работных Воскресенской перед избой Шильдса. Баранов
вышел к ним без картуза, в сопровождении вызванных в дом десятников,
Шильдса и Чандры с Саргачом. В разноязычной и пестрой толпе
промышленных в Воскресенской было втрое больше белых людей, чем в
партии, оставленной в заливе Нучек, - кроме русских, в ней были финны,
плотники из Або, попавшие в Америку из Охотска, куда их насильно
переселили после недавней войны со Швецией. С помощью неотразимого
аргумента, "барашка в бумажке", Шелихов уговорил охотского коменданта
Готлиба Коха списать этих людей на корабельные верфи компании в
Америке. Финны, несмотря на привилегированное положение, держались
враждебно и угрюмо.
Еще больше хлопот и огорчений доставляли работяге Шильдсу десятка
полтора беглецов с английских, датских и испанских кораблей. Они чаще
и чаще забирались в эти далекие воды в погоне за пушниной, китовым
жиром и усом. Несколько рослых негров и гавайских канаков, сбежавших
от тяжкой неволи с кораблей пронырливых "бостонцев" со страхом
разглядывали Саргача, как бы узнавая в нем одного из свирепых псов
бывших хозяев: те с такими же вот псами держали в повиновении "черную
скотину". Неужто справедливый правитель - в его руках они никогда не
видели кнута, которым бы он стегал людей, - преобразился в
"инпич-босса"?
Баранов, - а ему уже были известны имена отпетых лодырей и
зачинщиков беспорядков и разбойных действий в его отсутствие, - молча
оглядывал притихшую толпу.
– Господа промышленные! - начал он спокойно и внушительно. -
Благодарю всех трудившихся и душевное удовольствие чувствую, видя в
долгую мою отлучку успехи трудов ваших к славе отечества и к чести
российского народа, но удовольствие то, кое я желал ощутить,
затмевается, с другой стороны, досадой и огорчением... Узнав здесь про
разные скопы и заговоры, разделение на партии, обиды одних к другим,
наглое своевольство и разврата, почитаю себя крайне несчастливым, что
в управление мне вверены люди таких развращенных нравов. Имеете ли вы
право отказываться от послушания в работах и прочем? - Голос Баранова
приобрел неожиданную силу. - Требовать таких кормовых запасов, каких
либо вовсе нет, либо мало и сберегаются на непредвиденные нужные