Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции
Шрифт:
И Сапронов поспешил договорить за главу ИККИ, но свое:
«Нам надо пересмотреть “офицерский состав” (т. е. секретарей райкомов, губкомов — Ю. Ж. ) с точки зрения соответствия его новым задачам, в первую голову начиная с самых низов... Эта работа по обновлению аппарата без “назначений”, без “рекомендаций” и “согласований”, а путем действительных выборов должна быть начата немедленно... Партия должна, вплоть до низовых ячеек, заняться обсуждением важнейших вопросов нашей общей, а не только внутрипартийной, политики. На основе этого обсуждения проверить качество партийного аппарата и обновить его до съезда».
Преображенский
«Они, — глава Коминтерна подразумевал Троцкого и его соратников, — действуют по всем правилам фракционного искусства. Если мы немедленно не создадим своей архисплоченной фракции, все пропадет. Я предлагаю этот вывод сделать в первую очередь. Я предлагаю завтра (в воскресенье) собраться специально по этому вопросу — может быть, у Сталина за городом или у меня»366.
Неизвестно, состоялось ли то совещание, призванное оформить фракцию, включившую бы пять членов ПБ из семи — только без Троцкого и умиравшего Ленина, или нет. Понятно иное. Даже если бы они и образовали собственную монолитную фракцию, то все равно еще не были готовы к решающей схватке. Подтверждает то следующий факт. Тогда же, 8 декабря, на заседании ПБ в присутствии Зиновьева, Каменева, Рыкова, Сталина, Томского, а также Бухарина, Пятакова, Радека, Цюрупы и от ЦКК — Сольца обсуждалась жалоба Троцкого на поведение Сталина. Что он раскрыл суть происходившего на октябрьском пленуме, выступая 2 декабря на расширенном собрании Краснопресненского райкома Москвы.
Решение ПБ поддержало Троцкого. Указало: оно «считает, что т. Сталин поступил неправильно, сообщив собранию содержание пленумов ЦК и ЦКК, ибо этим было нарушено прямое постановление ЦК и ЦКК»367.
И все же довольно скоро перелом в отношениях «тройки» и оппозиции произошел.
Глава 13
Еще летом 1923 года состояние здоровья Ленина, и без того безнадежное, резко ухудшилось. «Около 20 июня, — отмечали позднее лечившие его врачи, — развилось новое обострение с явлениями возбуждения, бессонницей, не всегда ясным сознанием, повторяющимися по нескольку раз галлюцинациями»368. Стало несомненным, что на выздоровление вождя рассчитывать больше не следует.
Такое медицинское заключение и послужило основанием для публикации в «Правде» «Обращения ЦК РКП(б) ко всем членам партии об учреждении Института В. И. Ленина» — с директором Каменевым. Ему и следовало направлять «все записки, письма, собственноручные записки и проч. В. И. Ленина»369. Словом, приступить к тому, что обычно делали лишь после смерти заслуживавшего вечную память человека. «Обращение» умолчало только об одном: почему именно сейчас потребовалось создать такой институт.
Несмотря на всю трагичность известия, пришедшего из Горок, руководство партии не так уж и волновались. Они уже привыкли к мысли о приближавшейся смерти Ленина. Смирились с нею. Только новое сообщение — о заключении прошедшего 28 ноября консилиума, оказавшегося последним (с этого дня прекратились и ежедневные подробные
Принятое ими уже 29 ноября решение гласило: «Признать Институт В. И. Ле-нина единственным хранилищем всех рукописных материалов В. И. Ленина и относящихся к нему документов полицейских, жандармских и пр. Допустить временное исключение в отношении находящихся в распоряжении ЦК документов, имеющих особо секретный характер и не могущих в настоящее время быть переданными институту»370.
Тем самым, члены ПБ постарались обезопасить себя от внезапного появления новых, никому не ведомых статей и записок из Горок. Способных, чего нельзя было ни в коем случае исключать, нарушить существовавшее положение на вершине власти. Ну, а члены «тройки» и Троцкий должны были расценить полученные из Горок сведения как сигнал усилить борьбу за право стать преемником вождя мирового пролетариата.
1.
После заседания ПБ, состоявшегося 8 декабря, Троцкий, судя по всему, уверился в том, что нанес сокрушительный удар не только по Сталину, но и по всей «тройке». Не удовлетворился текстом резолюции ЦК и ЦКК «О партстроительстве» от 5 декабря и опубликованной два дня спустя. Разработанной при его активном участии и определившей курс РКП на развитие внутрипартийной демократии.
Резолюции, констатировавшей: «Отрицательные явления последних месяцев как в жизни рабочего класса в целом (рост числа забастовок — Ю. Ж. ), так и внутри партии (начавшаяся дискуссия — Ю. Ж. ) делают обязательным тот вывод, что интересы партии... требуют серьезного изменения партийного курса в смысле действительного и систематического проведения принципов рабочей демократии».
Разъяснявшей: «Рабочая демократия означает свободу открытого обсуждения всеми членами партии важнейших вопросов партийной жизни, свободу дискуссий по ним, а также выборность руководящих должностных лиц и коллегий снизу доверху». Оставляющей под запретом только создание «фракционных групп», которые «всегда грозят раздвоением или расщеплением правительства и государственного аппарата в целом».
Не придал Троцкий и должного значения начатой 13 декабря «Правдой» публикации материалов собрания бюро ячеек и активных работников столичной парторганизации, состоявшегося 11 декабря. Несмотря на то, Троцкий 14 декабря подал заявление о предоставлении ему по болезни двухнедельного отпуска, который намеревался провести как всегда в подмосковном Архангельском.
Между тем, «Правда» не просто стала давать материалы состоявшегося собрания. Помещала их под общим заголовком «Московская организация РКП отвергла резолюцию, направленную к подрыву единства партии». Сознательно, преднамеренно растянув их на шесть номеров газеты. Да еще предварив небольшой статьей Каменева «Слово Москвы».
«Группа товарищей (Преображенский, Сапронов, И. Н. Смирнов), — писал член ПБ и один из «тройки», — неизменно выступающих содокладчиками на ячейковых и районных собраниях, в самом ходе дискуссии поставила московскую организацию перед необходимостью ответить на этот общий вопрос — на вопрос о руководстве партии...