Гримаса
Шрифт:
Счастливый день, добрый час! судьба продолжала щадить Эраста. Жрица, величественная дама средних лет, полнотой клавшая на лопатки любое воображение, и бровью не повела, знакомясь с Эрастом. Она задержала его ладонь в своей, и со стороны их рукопожатие походило на общение неосторожного человека с трансформаторной будкой. Эраст, полусогбенный, выделывал коленца, хозяйка приветливо улыбалась.
Чаем единодушно пренебрегли и сразу перешли к сути. Жалкие попытки Эраста объясниться были немедленно пресечены. Низким голосом, в котором слышалось тайное предостережение от малейших явлений вольнодумства, хозяйка попросила Эраста замолчать. Не тратя времени на пассы, трансы и ворожбу, она с ходу сообщила, что подоплека случившегося ей совершенно очевидна. Болезнь настолько проста в своей причине, что начисто отпадает надобность
Оказывается, истоки заболевания гнездятся в неразрешенном кармическом конфликте. В своем прежнем воплощении Эраст не до конца исполнил предназначение и теперь за это расплачивается. Ситуация проигрывается заново, но уже в абсолютно неподходящей обстановке.
– Кем же, интересно, я был раньше?
– осведомился Эраст, снедаемый любопытством.
Кассандра вздохнула и с сожалением провела пальцем по черным пикантным усикам.
– Это видно сразу, - ответила она доброжелательно.
– В прошлой жизни вы были Петрушкой, куклой из балагана. Потешали на ярмарках зевак.
Эраст смутился.
– Позвольте, - он радостно осклабился, тогда как стремился изобразить тревожное недоумение.
– Но мне кажется... я понимаю так, что кукла и человек - предметы все-таки разные... как же возможно?
Пророчица снисходительно сообщила, что душа заложена в каждый материальный объект и сложность организации не помеха ее переселению.
– Очень вероятно, что вы, прежде чем стать Петрушкой, вели недостойный образ жизни, в силу чего и воплотились в столь непристижный, неодушевленный предмет. Дальнейшее развитие драмы от меня скрыто. Очевидно одно: будучи Петрушкой, вы не доиграли роль. Возможно, кукла просто сломалась, или же скомороха ввергли в темницу за крамолу. Кукла истлела, и душа отошла от нее. Как только предназначение, завещанное вам, свершится, ваша болезнь улетучится без следа.
– Что за предназначение?
– спросил Эраст.
Волшебница вздохнула опять.
– Оно традиционное. По сценарию от вас требовалось побить палкой городового.
Эраст нервно произнес:
– То есть как?
Жрица предупредительно выставила ладонь:
– Я не даю рецептов. Мне не следует отягощать мою собственную карму.
Эраст протестовал, убеждал, просил - без толку, наглая самоуверенность ведьмы сломила его. Расстроенный и униженный, он, вяло заплатив немалые деньги, вышел вон.
На борьбу с привычным взглядом на вещи ушла неделя. Потом Эраст разжился увесистой палкой и, умирая от страха, вышел на охоту. К ловцу прибежал зверь: кривляния Эраста сочли следствием пьянства и поволокли убогого в участок. Эраст в жизни никого не бил, тем более - палкой, но теперь отчаяние его достигло пределов терпения, и он, зажмурив глаза, несильно и неуклюже огрел ею милиционера. На его счастье, ситуация быстро разъяснилась. В Эрасте - выдав ему предварительно пару тумаков, куда более сильных и грамотных, - признали инвалида и отпустили с миром, гогоча и тонко иронизируя вдогонку. Разумеется, здоровья искупительный удар не прибавил.
...Гонорар за повторный визит был уплачен вперед - так назначила жрица. Слушая Эраста, она качала головой, охала и громко удивлялась невежеству клиента. Когда рассказ подошел к концу, волшебница честно повинилась:
– Никогда не следует полагаться на умственные способности заказчика. Но разве могла я помыслить, что вы воспримете мои слова так буквально... так грубо... Неужели вам не пришло в голову, что вашим противником должен стать не первый попавшийся городовой, а тот самый, игрушечный, с ярмарки? . .
Эраст замер, чего с ним не бывало уже давно.
– Где же мне его искать?
– спросил он хрипло.
– Это трудное дело, - призналась дородная гадина.
– Мне нужно сосредоточиться.
И она сосредоточилась. Вскоре Эраст убедился, что задача действительно не из легких. Духовная сущность городового не до конца очистилась от греховных наслоений, находясь в теле марионетки. Она подверглась дальнейшему наказанию и ныне заключена в малопочтенную форму океанического моллюска. Плененная на дне морском створками раковины, полицейская душа в настоящий момент старается загладить вину, производя из себя обворожительную жемчужину.
Эраст захотел сказать что-нибудь скверное, но заикание с недавних пор уверенно вписалось в
3. Отче наш
В клинике Эраст познакомился с симпатичным молодым человеком, Гришей Ф. , страдавшим тяжелым неврозом. Невроз граничил с умопомешательством, но смекалистый Гриша знал, какой диагноз чем пахнет, и кое-что скрывал от врачей. Пооьщавшись с Эрастом, Гриша дал ему адрес одного хорошего человека, своего знакомого. Этим человеком был отец Борис, священник, служивший в маленькой церкви на окраине города. "Видите ли, Эраст, - говорил Гриша, еще не так уж, если вспомнить, давно похожие состояния без всяких колебаний связывали с вселением беса. Я не уверен, что даю вам мудрый совет. Мне самому нелегко вообразить беса и все такое прочее, ему сопуствующее. Однако почему бы, черт побери, и нет? Я бы слова не вякнул, когда б такую штуку умели лечить. Вылечил - Бога ради, шлепай любое название. Но ведь нет! "Эраст тогда осторожно помянул экстрасенсов - не лучше ли, дескать, сперва к ним, по поводу сглаза, порчи и так далее. "Не разменивайтесь, Эраст, поморщился Гриша Ф.
– Не суйтесь, вас только запутают. Если с бесом дело темное, то эти, по-моему, вообще не понимают, с чем связались. Они суть то же самое, что и наши светлые головы", - он дернул подбородком в сторону ординаторской, где осторожно гудел какой-то консилиум.
Эраст не послушался, о чем теперь, после свидания с ясновидящей, горько сожалел.
... В детстве его крестили. Эраст мысленно поблагодарил почивших родителей за этот последний шанс. Вернувшись от жрицы, он долго копался в бесконечном хламе, разыскивая крестик, - и нашел. Но как поступить дальше, он не имел понятия. Он не осмелился идти к священнику сразу на квартиру, а решил сначала завернуть в церковь, по возможности получить отпущение грехов и причаститься. Ничем таким он никогда прежде не увлекался и, естественно, сразу нарушил много правил. Он не перекрестился, войдя в храм, и оставался в шапке, покуда почти уже бесплотная старушка не сделала ему шепотом яростное внушение. Испуганный Эраст немедленно сдернул шапку, тихонько хрюкнул и взял свечку. Сдерживая себя из последних сил, он нашарил взглядом невысокого лохматого попа, занятого отпущением прегрешений. Горбатые Ефросиньи, Анастасии и Клавдии по очереди семенили к батюшке и каялись в своих дурных коммунальных помыслах. Батюшка, глядя поверх них, кротко прощал. Эраст забился в самый темный угол, предугадывая длительную беседу и не желая задерживать очередь. И, конечно, он стыдился и боялся. Он едва не опоздал, отец Борис уже вознамерился унести исповедальную утварь и служить службу. Эраст не нашелся, что сказать, и священник помог ему, серьезно справившись, постилось ли чадо. Чадо, красное от смущения, призналось, что утром умяло котлету и покурило. Священник скорбно покачал головой и объявил таинство невозможным. "Приходите в другой раз", - сказал отец Борис сочувственно, и тут Эраст, не раздумывая и ничего толком не соображая, назвал Гришу Ф. Отец Борис остановился на полпути и выслушал краткую сумбурную речь. Он ничего не понял, но нисколько не возражал против того, что друг Гриши Ф. навестит его вечерком. Эраст, ободренный, устремился к выходу, по дороге сунув кому-то свечку. На улице, полный надежд, он отдался во власть своему недугу.
– ----------------------------------------------------------------
Отец Борис разлил чай и придвинул к Эрасту вазочку с печеньем.
– Мне хотелось бы знать, - молвил он, берясь за ложечку, - с чего началось ваше горе.
Эраст, гримасничая, развел руками.
– Но я рассказал, - он беспомощно хрюкнул и в сотый раз сконфузился. Утром, когда я брился...
– Да-да, - кивнул отец Борис, смотря в чашку и запуская пальцы в пышную шевелюру. В тенниске, в домашних тапочках и тренировочных штанах он ни капли не походил на священнослужителя.
– Я, признаться, ничего такого и не жду... И все же - может быть, какие-то необычные знаки? непонятные знамения? Вы знаете, - он виновато улыбнулся, - я не такой уж дока в экзорцизме... Вернее, совсем ничего в нем не смыслю. Однако имеются свидетельства, представленные разными людьми в далеком прошлом. Нечто наподобие темного вонючего шара, зависшего в воздухе и вдруг вошедшего в вас? Или еще что-то в том же духе?