Гробница Фараона
Шрифт:
Обернувшись, я увидела Эвана Каллума.
— Джудит, — он протянул мне руку. — Я очень рад видеть тебя.
— Я слышала о вашем приезде. И тоже рада тебя видеть.
— Как у тебя дела?
— Все изменилось.
— К лучшему?
— Его преподобие скончался. Ты знаешь, Оливер женился на Сабине, а я теперь компаньонка у леди Бодреан.
Он сделал кислую мину.
— Вот видишь, ты представляешь, что это такое, — вздохнула я.
— Я же работал когда-то учителем у них в доме, к счастью, не под
— Я говорю себе по пятьдесят раз в день: не жалей себя. Поэтому и ты меня не жалей, пожалуйста.
— Но все же тебя жалко. Ты была моей лучшей ученицей. У тебя столько энтузиазма, интереса — а ведь это главное в нашей профессии. Без этого ничего не добьешься.
— Ты едешь с ними в экспедицию?
— К сожалению, нет. У меня нет достаточного практического опыта. Между домом Гиза и Кеверал Кортом пройдут серьезные переговоры, я уверен. Сэра Ральфа убеждают в необходимости финансировать данный проект.
— Он всегда живо интересовался раскопками. Я уверена, они сумеют его уговорить.
— Тибальт сомневается. — Он оглянулся. — Словно старые дни вернулись. Ты, Хадриан, Теодосия, Сабина. Меньше всего интересовалась археологией Сабина, как это ни странно. Они переменились?
— Сабина стала женой священника. Я вижусь с ней очень редко. У меня мало свободного времени, а когда выдается момент, я навещаю Доркас и Элисон и захожу к мисс Грей, она одалживает мне книги.
— По археологии, конечно.
— Конечно.
— Хорошо. Надеюсь, ты не слишком утомляешься. Я слышал, Хадриан приезжает в конце недели.
— Не знаю, мне не сообщают такие вещи.
— Бедняжка Джудит, жизнь порой бывает несправедлива.
— Видимо, я уже израсходовала свой запас удачи. Ты знаешь, что меня нашли в поезде?
— Брошенный ребенок?
— Не совсем. Там случилось крушение. Мои родители погибли, меня никто не искал. Меня могли бы отправить в детский приют… и я не познакомилась бы ни с кем из вас… не нашла бы кусочек бронзового щита и не брала бы книги из дома Гиза.
— Я всегда считал, что ты дальняя родственница священника.
— Так многие думают. Доркас и Элисон решили, будет лучше, если люди станут считать меня их дальней родственницей. А на самом деле неизвестно, кто я такая… Мне очень повезло, что именно они взяли меня к себе, до настоящего времени жизнь у меня была замечательная. Видимо, теперь мне надо расплачиваться за ту удачу, которая сопутствовала мне в начале жизни. Как ты думаешь, так всегда происходит?
— Нет, это просто такая полоса. У всех жизнь идет полосами. Но в Кеверал Корте живет Теодосия, а она твоя подруга. Она не может быть недоброй, я в этом уверен.
— Нет, конечно, но я ее редко вижу. Я все время кручусь вокруг ее матери.
Он с состраданием посмотрел на меня.
— Бедняжка Джудит, может, это продлится недолго.
— Жаль, что я не оценила яркость красок этого рисунка, когда его чертила судьба, если только я могу воспользоваться твоей метафорой.
— В этом заключена вся трагедия жизни, не правда ли? Мы не ценим хорошее, когда оно происходит с нами.
— Я буду делать это в будущем.
— Надеюсь, что в твоей жизни наступят перемены к лучшему. Мы должны чаще видеться.
— О, между нами воздвигнут социальные барьеры, ведь ты же будешь приходить в Кеверал Корт в качестве гостя.
— Я перепрыгну через любой барьер, который попытаются воздвигнуть между нами, — уверил он меня.
Он пошел меня провожать. Я обрадовалась, что Эван снова будет жить в нашей деревне.
В конце недели приехал Хадриан. Я находилась в саду, меня послали нарезать роз, он увидел меня и окликнул:
— Джудит! — он взял меня за руку и мы изучающе посмотрели друг на друга.
Хадриан стал красивым юношей — или он всегда был таким, просто я не замечала прежде. Его густые темные волосы низко опускались на брови (или мне казалось, что слишком низко, ведь у Тибальта высокий, открытый лоб). От него исходил природный шарм и хотя порой он говорил с горечью в голосе, в его серо-голубых глазах в любой момент готова блеснуть веселая искра. Он был высокого роста, широкоплечий; когда он здоровался со мной, его глаза всегда светились приятным светом и это меня успокаивало. Я знала, Хадриан один из тех, на кого я могу положиться.
— Ты стал ученым, Хадриан.
— А ты начала льстить. И стала компаньонкой, да еще у моей тети. Как ты могла, Джудит?
— Это легко объяснить. Если деньги не наследуют, их надо зарабатывать. Я это и делаю!
— Но в качестве компаньонки! Срезаешь розы… Могу поспорить, ты всегда срезаешь не те.
— Как ты прав! Эти красные, которые я нарезала, должны быть желтыми. А если бы я принесла желтые, мне сказали бы, что нужны красные, это меня утешает.
— Моя тетя — тиран. Я это знаю и считаю ошибкой, что ты исполняешь такую работу. Кто тебе предложил это место?
— Твой дядя. И мы ему искренне признательны. Если бы он не пригласил меня работать в его доме, вполне вероятно, что я срезала бы розы и была компаньонкой другого тирана, вдобавок где-нибудь очень далеко отсюда, не смогла бы поболтать с тобой, увидеть Эвана или…
— Это позор. Именно ты, которая всегда командовала…
— Я знаю. Я плачу долги. Теперь командуют и помыкают мной. Но все же приятно знать, что некоторые члены семейства не считают меня парией, когда я вынуждена заниматься унизительным делом — зарабатывать себе на пропитание.