Гром Раскатного. Том 3
Шрифт:
Куратор на пару с замполитом стоял около главного корпуса, на улице. Бородкин, кстати, был в новых штанах. И тут такое началось, ух! Меня поливали грязью, в устной форме и достаточно мягко, типа я козел такой, все порчу.
По итогу, когда словесный понос замполита закончился, а куратор сделал ему замечание, и очень строгое, тот жалобно протянул:
— Короче, он сломал кондей в моем кабинете, когда чинил! — его глаза были красными от гнева. — Да за такое…?
— Стой, — осадил его куратор. — Он аристократ, не
Бородкин тут же закрыл свою поганую варежку.
— Ты, Раскатный, что ответишь на это?
— Да что тут ответить, господин куратор? — я пожал плечами. — Я дворянин. Какой из меня ремонтник кондиционеров, а?
Замполит открыл рот и тут же его закрыл. Что он тут мог добавить? Ничего.
Но и на этом мои приключения не закончились. Я подслушал телефон Оленюка, когда тот разговаривал с Быковым о «случившемся», и улыбался про себя. Быков заступился за меня, сказал Оленюку, мол, я отделал замполита прилюдно, вот он и козлится.
За это, конечно, Бородкину ничего не сделают, но теперь будут присматривать за ним. Вдруг окажется слишком мстительным, Училищу ни к чему происшествия.
Я вернулся в казарму, коротко пересказал случившееся Герасиму и попытался задремать. Но тут случилась потасовка. Дворянин, который тыкнул мне о том, что дворяне ничего не делают руками, поссорился с Петуховым. А парень и так был на взводе.
В общем, не пришлось разнимать парней, они все решили почти сразу. Проблема была не в том, что они выбили стекло, точнее, что Петухов выбил его телом паренька, а в последствиях. Среди курсантов был рыжий паренек в очках с очень противной физиономией.
— Надо бы его поймать, — сказал мне Герасим, когда мы стояли на улице и гадали, что же с окном делать. — Стукачок.
Я проследил за его взглядом и зацепился за рыжика. Он направлялся к главному корпусу уверенной походкой.
— Стуканет, парней вышвырнут. Приказ есть приказ — в казарме нельзя даже пукать в сторону своих же. А этот хрен, — он встал и приготовился бежать. — Двоих сейчас зароет.
— Выдохни, он никуда не пойдет, — усмехнулся я, подключаясь к телефону Феди. — Сейчас вернется.
Управляя телефоном стукача, я сначала активировал звук вызова, а когда тот остановился и взял в руки телефон, он прочитал уведомление:
«Федя, стучать — это плохо. Повернулся и вернулся в казарму, а если кому-то расскажешь о случившемся, тебе ноги в жопу засунут.»
Вроде, все было кратко и понятно. Федя тут же повернулся и пошел обратно. Проходя мимо нас, он сверлил Митюшкина испуганными глазами и вернулся в расположение.
За стекло, кстати, нам не влетело. Оно чудесным образом испарилось, и все курсанты на вопросы взводного отвечали одинаково — его тут никогда не было. Осколки, разумеется, мы утилизировали. Хех.
— Раскатный, — физиономия Быкова зависла над моей кроватью. — Спишь, да?
— Никак нет, — зевая, ответил я. — Думы думаю, медитирую и всё в том же духе.
— Тебя в переговорную зовут. Так что собирай свою медитацию, ноги в руки и шуруй на КПП. Там знать какая-то приперлась опять по твою душу.
Хм. Распутина что ли пришла?
Но я ошибся. Круто ошибся. Когда я вошёл в зал приёма, где сидели другие курсанты с родителями, какой-то пузатый мужичок у дальнего стола встал. Кивнул мне, мол, это я к тебе и покосился на дверь рядом, через которую только что вошла какая-то другая знать.
Уже подойдя к мужику практически вплотную, я увидел герб на лацкане, и меня посетило страшно-сильное желание разбить ему морду прямо здесь. Прилюдно.
— Георгий Игоревич, — он прижал кулак к груди в знак уважения. — Меня зовут Олег Малышкин, я — заместитель начальника гвардии рода Казящих, рода вашей невесты!
Тут, как назло, и Тамара объявилась. Просто, переговорный зал, он как бы проходной двор КПП, и тут все всё прекрасно слышат и видят.
Великая Электрожаба подтасовывает карты.
— Мы так долго вас искали, — продолжил гвардеец, когда я подмигнул ошеломлённой от услышанного лейтенанту Верескиной. — Слава богу, с вами всё в порядке!
Тамара остановилась через стол от нас, присела на него и в пол-оборота подслушивала. Делала вид, что что-то выискивает в своём телефоне. А по факту, просто перебирала пароль на телефоне.
— Вот, Георгий, — пузатик достал из нагрудного кармана медальон. — Это принадлежит вам!
Я принял штукенцию, открыл её и посмотрел на «невесту». Мда, мрак. Когда они от меня отвянут, а?!
— Ваша невеста очень волнуется о вас и ждёт писем!
— Ясно, — сухо сказал я. — У вас всё?!
Гвардеец аж оторопел. Но понимая, что из меня и клещами слов не вытянешь, поспешил откланяться, забыв напрочь про медальон. Причём я его протягивал, чтобы он забрал.
Не те приключения, которые мне интересны. Эх.
Я обернулся в момент, когда лейтенант Верескина встала со стула и демонстративно поджала губы.
— Рад вас видеть, госпожа лейтенант, — поздоровался я. — Какими судьбами к нам?
— Взаимно, Георгий Игоревич, — невзрачно ответила она. — Я тут случайно услышала…
«Ага. Случайно».
— У вас невеста есть?!
— Нет, Тамара, — я показал ей медальон. — Но с какого-то фига род Казящих думает иначе. Сами гляньте, тут центнер счастья.
Тамара сразу успокоилась, когда увидела фотографию. Усмехнулась и пошла дальше, напрочь забыв, что я задавал ей вопрос.
Но встречи на сегодня не окончились. Мне стоило вернуться в расположение, как под крики Быкова на Герасима у меня зазвонил телефон. Пытаясь одновременно понять, что там Митюшкин натворил, я выслушал очень любопытную информацию от Ильи.