Громов
Шрифт:
– Не подлизывайся, - осекает он.
– Я не подлизываюсь!
– сквозь слёзы запальчиво, горячо восклицаю я.
– Они так и сказали! И сказали, что для того, чтобы нормально выйти на рынок, нужно, чтобы твоя компания, которая только и делает, что открывает новые магазины, немного потеснилась... И что очень вряд ли ты сделал бизнес честно... И что моя задача просто найти... сглатываю, и дальше просто шепчу, - слабое место...
– Ясно, - сухо заключает он.
– Окей, - он встаёт.
– Набери этого
– Зачем?
– пугаюсь я.
– Скажешь, что ты у меня. Пускай подъедет и мы обсудим с ним дела. Хоть ебало ему разобью в случае чего.
– Он не приедет!
– отчаянно мотаю головой я.
– Он сделает вид, что со мной незнаком!
– Да мне похуй, - спокойно произносит он.
– Сделает, значит сделает. Ты позвони ему и скажи...
– он потирает пальцами щетинистый подбородок.
Несколько секунд Громов думает. Я вдруг осознаю, что всё это время в номере по прежнему тихонько играет джаз.
– Скажи, - вздохнув, произносит Громов, - что... у тебя кое-что есть на меня. Да. Вот так и скажи. Только успокойся сначала.
– Я...
– давясь слезами, шепчу я.
– Я... не... могу... успокоиться...
Меня реально трясёт уже так, что я говорить толком не могу.
Он встаёт и проходит к шкафчику из красного дерева, который, после того, как он откидывает дверцу, оказывается баром. Берёт бокал для виски и хмуро поставив его на отвисшую горизонтально дверцу, протягивает руку к тёмной плоской бутылке. Взяв её и открутив крышечку, плещет алкоголем в бокал. Наполнив до половины, приносит мне.
– Держи.
– Спасибо...
– глядя на бокал и забирая его, тихо говорю я.
– Выпей залпом.
Алкоголь разом обжигает рот. Морщусь, жмурюсь и с трудом подавив рвотный позыв, проглатываю.
Громов насмешливо смотрит на меня.
– Полегче?
Мелко киваю несколько раз.
– Ну и отлично. Успокаивайся и звони.
– Да он трубку бросит...
– стараясь не плакать, шепчу я.
– И потом... потом...
– слёзы сами собой текут по щекам, - они меня... они...
Умоляюще смотрю на Громова.
Взъерошив волосы, он прохаживается туда-сюда по комнате. Думает. Поворачивается ко мне.
– Давай ещё немного.
– Чего "немного"?
– пугаюсь я.
– Вискаря. Тебе успокоиться надо.
– Я... не могу... успокоиться...
– Можешь. Надо просто немного постараться. Смотри, какие пироги... В общем, моя компания сейчас уязвима. Если они в течении ближайшего месяца долбанут по мне, я начну терять магазины. Потому что мы много инвестировали в новые точки. И сейчас полным ходом идёт реклама. Пока мы не завоевали доверие потенциальных клиентов - у нас полным-полно слабых мест. И эти пидоры подсуетились, надо отдать им должное, очень вовремя. Если они найдут реальный компромат, у меня вся сеть полетит. Врубаешься, нет?
–
– не в силах смотреть ему в глаза, шепчу я.
– Значит, надо этого не допустить. А с учётом того, что они подключили тебя, сто пудов они подключили не только тебя. Ты слишком неопытна для таких войн. Скорее всего, они хотят тебя поиметь на этом фронте.
– Почему ты так думаешь?...
– обомлев, спрашиваю я.
– Ебать, ты наивная, - усмехается он.
– Тут миллионы баксов крутятся, а ты уши развесила. Сторителлер, блядь...
– Они ультиматум по сути выставили!
– отчаянно восклицаю я.
– Не, - хмурясь, возражает он.
– Просто надавили чуток. Отказаться ты могла.
– После того, как они это мне предложили?!
– восклицаю я.
– Да ты понимаешь, что дальше бы было с моей карьерой?! Ты знаешь, сколько я пахала на этот уровень?!
Он усмехается и вздыхает:
– Ой, бля... "Уровень"...
– Да, уровень!
– отчаянно оскорбляюсь я.
– Это ты - богатый и крутой! А я - просто придумываю легенды... И для меня то, что именно мне предложили приехать на собеседование такие ребята, означало очень, очень много!
– Тебе вискаря налить ещё?
– насмешливо спрашивает он.
– А то тебя трясёт прям.
Чувствую, что стало полегче. Киваю.
Он забирает мой бокал, вновь наполняет его почти до краёв, и возвращает.
– Тебе бы, конечно, чем-нибудь закусить, но... тут нихрена нет из закуски. Только алкоголь.
Шмыгаю носом.
– Ничего, - тихо отвечаю я.
– Я так...
Он отходит к окну, а я потихоньку, давясь слезами и, превозмогая жжение на губах и во рту, пью то, что он мне налил.
Допив, почти сразу ощущаю, что меня ведёт. Слишком быстро как-то пьянею... Но и спокойнее стало немножко...
Шмыгнув носом, смотрю на стоящего у окна Громова. Скрестив на груди руки, он с высоты третьего этажа смотрит куда-то вниз. Спина у него просто широченная. И плечи здоровые.
Оборачивается.
– Ну как?
– спрашивает он.
– Лучше...
Вытираю пальцами мокрый нос.
– Можно я ещё раз умоюсь?
– тихонько прошу я.
– Можно. Но сбежать даже не вздумай. Поймаю. Можешь верить.
– Верю...
– тихо отвечаю я.
Встаю и иду в ванную.
Глядя на себя в зеркало, вижу совершенно заплаканную женщину. Глаза красные, лицо опухло. Кончик носа влажный. Ужас... Включив тёплую воду, тихонько умываюсь. Становится чуть лучше. Дрожащими руками вытираюсь слегка уже влажным полотенцем.
Выхожу.
Громов сидит в кресле. Подавшись вперёд и оперев локти на колени, он что-то пролистывает в своём телефоне. Поднимает на меня взгляд. Смотрит пристально. Дольше, чем того требует простое внимание к зашедшей в комнату женщине.