Гротенберг. Песнь старого города

Деворс Александр

— Ты хочешь сказать, пройти по пути божеств? Это ведь всё мифы...

Нерл окатил его тяжелым взглядом.

— Вовсе не миф. Ритуальные возвышения над человеческим существованием есть в практике большинства культур, просто могут быть скрыты от глаз многих, из-за опасности. Творцы подарили своим детям многие знания, а те в свою очередь разделили знания с теми, кто этого заслуживает. Обращение опасно, а Путь тяжел. Хотя бы потому, что можно породить такого монстра, как Мэйнард, застрявшей где-то между возвышением и существованием простого человека, если не знать, как идти по нему. Только вот... — Нерл выдохнул, тяжело опустив плечи, — у тебя нет знаний, а обучать тебя — нет времени. Однако у меня есть другая мысль...

быть может, так получится завершить твое предназначение.

Сегель поднял глаза на Нерла. Предчувствие болезненно кольнуло, но он только кивнул алхимику. Выбора теперь у него нет.

11.1

Утро. День четвертый

Окраины. Новый Гротенберг

Никогда прежде Асари так не ждал восхода солнца, как сегодня. Никогда прежде эти несколько часов ни были настолько долгими, они походили на смолу, стекающую из ранобожженного хвойного дерева. Разведку он закончил быстро. Сиола дала много полезной информации, учитывая её состояние и шаткое положение в ордене.

На руках теперь у него была ручная карта с концентрацией фонарей, и оккультный символ, вырисованный на площади. Карты, полученные от информатора, теперь пестрили чернильными пометками, сносками, узорами. Его предчувствие не обмануло: форма не отражала содержания. Если сами линии были точь-в-точь как в ритуале, то вот остальные, расчетные символы, зависящие от многих факторов, вплоть до дня проведения и фаз светил, отличались разительно. Теперь сомнений не оставалось: ловушка будет весьма изобретательной, учитывая всю подготовку.

Под утро Асари заскочил и к Нерлу. Сегель, в человеческой форме, бредил во сне. Он зашел в тот момент, когда металлические предметы предупреждающе вскинулись, чтобы тут же рухнуть обратно. «Хаотичные всплески магии» — пояснил Нерл, занятый работой. Давно Асари не видел, как алхимик работает над чем-то, кроме бесконечного производства снадобий от проклятия, но на все вопросы о диковинном браслете, для которого тот производил расчеты, отвечать резко отказался. Так удивительно сухо, что задело Асари,объяснил все те изменения в ритуале, окончательно поставившие того в недоумение.

Магическая изоляция Гротенберга, и проведение ритуала очищения грозили стать просто геноцидом всех тех, чья воля недостаточно сильна, чтобы противиться ритуалу. Обращенных это уничтожит, только вот, сколько умрет простых людей, совершавших преступления, чтобы выжить, или просто по глупости – никто не поручится высчитать. Те, кто этого действительно заслуживал, Асари не волновали, а вот остальные... юноша поежился.

В конце концов, Асари занял старую, обветшалую крышу здания. Таких в последнее время становилось всё больше. Дома, квартиры, покинутые не по своей воле. Ещё месяц назад из города уехали ещё сотни полторы жителей - люди, переселяясь в Королевство Торок. Как бы гротенбержцы не любили короля Торока, но это было лучше, чем жить в умирающем городе. Некоторые просто не возвращались в свои квартиры. Проклятые, убитые на улицах в ночь, уже никогда не могли вернуться в свои жилища. В какой-то момент своей жизни Асари даже нравилось находить именно такие квартиры. Проникать в жизнь другого человека, где лишь по одной обстановке можно было предположить, кем он является.

После и это наскучило.

Сейчас же его мысли были сосредоточены только на цели. Мэйнард... Лиора Мэйнард. Аристократка с большими амбициями, на которую до переворота почти никто и внимания-то не обращал. Ничем не примечательная, в чем-то, как ему казалось, наивная девочка, волочащаяся за своей матерью. Не то чтобы он сам бы обращал на неё внимания, но старший брат частенько говорил: «смотри, эта наивная дурочка думает, что ей уготовано что-то большее, чем быть тенью своей матери». Герцогиня

Фая Мэйнард была поистине важной фигурой в Гротенберге. Не относясь напрямую к королевскому двору, она умело чувствовала настроения как дворянства, так и духовенства. Обширные связи её рода с церковью давали ей возможность манипулировать ажитацией масс. Пользовалась ли эта женщина этим? Конечно. Ввести азы ритуалов в приходских школах была её инициатива. Учитывая то, что весь Гротенберг, по сути своей, родился из культа Пяти - это было вопросом времени.

То, что её дочь и вполовину не была так умна, как её родительница, понимали все. Однако никто не знал, что Лиора изучала продвинутый оккультизм. С влиянием матери ей могли достаться в руки самые сложные практики. Асари мог лишь догадываться, чему она научилась, чтобы стать колдуньей такой силы. От мысли, что её магии хватило, чтобы обречь весь город на многолетние страдания от проклятия, у него пробегал по спине холод.

Когда внизу, на улицах, началось движение, Асари уже действительно извелся. Тяжелые мысли о том, что он может не справиться, повергали в неожиданное и непривычное для него отчаяние. Он боялся неудачи, он страшился усугубить то, что сейчас происходит с городом. Неуверенность, которую он прятал в глубине души, сейчас грызла её, как стая крыс.

Он не может ошибиться снова.

Теперь у него уже нет права на ошибку.

Утро выдалось по-настоящему холодным. Осенняя морось уже постепенно сменялись вестниками зимы, и это чувствовалось. Влажный стылый воздух с реки вынес на берег и вязкий туман. Стоя на высоте, Асари понимал, что едва-едва видит улицы внизу, а если поднимет взгляд, то не видит ничего, кроме тяжелой белесой пелены. Даже звуки, казалось, были приглушены, а солнце едва пробивалось тусклыми выцветшими лучами, окрашивая весь мир вокруг в песочные тона.

Если боги выбрали такой день в для торжества, то ему этот выбор казался совершенно неудачным. Такая обстановка ему напоминала потусторонний мир Ваканта, словно укутанный в пелену, погружённый в сон, нереальный, и нечеткий. Улочки казались ему чужими. Приглушенное пение из Пути, когда все собирались на площадь, звучали как призрачные отголоски. Пробирали до дрожи, и в игре звука казались неправильными, искажёнными.

Быть может, он просто слишком волнуется.

Глубоко вздохнув, Асари сосредоточился. Забрался на балюстраду, и прыгнул, позволив магии подхватить себя, перенести на крышу напротив, позволил бегу увлечь себя. Без мысли и ложных чувств, словно в порыве двигался в сторону центра города. Площадь. Все его мысли были сосредоточены на цели. Поздно метаться. Поздно замирать в нерешительности. Он стиснул рукоять клинка так, словно от него зависела его жизнь прямо сейчас. Бежал, перемахивая с крыши на крышу, гонимый потусторонним магическим ветром, чувствовал всей кожей, что приближается к центру.

Теперь Асари отчетливо слышал пение хора. Это ещё не было самой церемонией, просто прелюдией к ней. Когда он выскочил на обзорную площадку, расположенную на одной из присмотренных им крыш, тут же ощутил, как волна очищающего незримого огня обожгла кожу. Заставила отшатнуться от края вглубь, и понял, что задыхается от стремительности своего бега. Он уложился в несколько минут, и голова его кружилась от этого спринта. Сердце билось, как неугомонная птица в прутьях клетки, а в легкие словно вместо холодного воздуха поместили раскаленный пар. Покачнулся, упершись о кованый бортик. Всё развернется внизу. Нужно лишь ещё чуть-чуть подождать. Отсюда ему виделся монумент основателю Гротери Трейвас. Туман будто бы обходил его. Величественный правитель, и славный воин Востока, участвовавшего в Великой войне, в молитвенном жесте вскидывал сейчас руку к небесам, удерживая в другой руке свиток. Асари осел, упершись подбородком в холодный металл, словно приклоняясь перед его несравненным величием.