Гроза 3
Шрифт:
Брезент пришлось латать, новый выдавать отказались наотрез. Истины ради, надо признать, что немец третьим снарядом почти попал. Скользнул по башне и снeс ящик с зипом, приваренный на левой надгусеничной полке.
С самого начала войны всe, что можно было отправить из внутренностей танка наружу, перенесли на броню. Даже личные вещи экипажа требовали хранить в специальных ящиках, наваренных на башне. Поначалу так и делали, пока не пришлось выкинуть на ветошь посечeнные осколками до состояния лохмотьев две телогрейки.
– Я есть обер-лейтенант
– В наушниках возник голос первого немца, вызывавшего старшину Банева.
– Я вызывать тебя, лейтенант Банев, на дуэль.
– С какого перепугу?
– Не понял причину вызова Володька.
– Я есть брат гауптманн Хайнц Оберт.
– Объяснил немецкий танкист после некоторого молчания.
– Я вызывать тебя, лейтенант Банев, на дуэль.
– Да пошeл ты со своей дуэлью...
– Володька разъяснил немцу, куда он должен отправиться со своим вызовом.
– Это не есть по-рыцарски!
– Продолжил немец после того, как ему перевели пожелания русского лейтенанта.
– Слушай, обер-лейтенант, наверняка, не первый год воюешь, не надоело в солдатики играться?
– Взъярился Володька.
– Свою жизнь не жалеешь, об экипаже подумай.
Слушавший эту перепалку старшина Данилов только удивлeнно качал головой. А дружок-то повзрослел. Прежний Володька Банев непременно ухватился бы за идею устроить дуэль. А этот начал о последствиях думать. Хотя абсолютно прав. Это командиру танка позволительно рисковать без особой надобности, а ротный такого права не имеет.
– Это не есть игра!
– Начал оправдываться немецкий танкист.
– Я дать слово тебя сжечь! Своей семья слово дать.
– Ты среди родственников один припадочный?
– Поинтересовался Володька.
– Или ещe кто-нибудь есть?
– Со мной воевать мой младший брат.
– Ответил немец после недолгого молчания.
– Он тоже дать слово.
– А что же вы бабушку с собой не взяли?
– Язвительно спросил Володька.
– Зачем бабушку?
– Удивился обер-лейтенант, замолчал на минуту, потом продолжил уже злым голосом.
– Я говорить серьeзно. Будем шутить после дуэль.
– Слушай, Густав Оберт, если у тебя с головой непорядок, то обращайся к врачам.
– Володька решил поставить точку в разговоре.
– Успокоительного попей, больничным воздухом подыши. Когда угомонишься, тогда поговорим.
Володька отключил связь и снял наушники, повернулся к Кольке Данилову.
– А в бригаде об заклад бьются - сожжeшь ты немца или нет.
– Данилов протянул руку к пачке с Казбеком, подаренным лейтенанту Баневу командиром бригады.
– Добрые вы тут все.
– Володька угостил друга, закурил сам.
– А меня спросить нужно?
– Вот и спрашиваем?
– Колька откинулся спиной на броню башни, протянул ноги к моторному жалюзи танка, на котором они выслушивали немца.
– Других забот у меня нет, кроме как дуэли с его немецким благородием устраивать.
– А Михеев с Костиным на каждом углу трезвонят,
– Коль, не трави душу.
– Володька отмахнулся от надоедливого комара, зудевшего над ухом.
– Подвернeтся этот Густав в бою, сожгу за милую душу, но устраивать показательные догонялки со смертью не собираюсь.
Друзья замолчали, наблюдая, как солнце неторопливо опускается к горизонту, раскрашивая дальний край неба всеми оттенками красного. Скорее всего к ветру, но может и дождь случится.
– Кто-нибудь его видел?
– Спросил Володька, но видя непонимание в глазах друга, пояснил.
– Танк у него какой?
– Вроде как «четвeрка».
– Ответил Данилов.
– Но странная какая-то. Пушка очень длинная и башня явно другой формы. Близко он не подходил, издалека себя показывал. Да и обвешанный экранами по всем бортам, ничего кроме них не видно.
Володька согласно кивнул головой. Немцы после близкого знакомства с гранатомeтами на все свои панцеры приваривали сплошные экраны. Предпочитали ограничивать и без того не очень хороший обзор, чем рисковать получить в борт кумулятивную гранату.
От гранатомeтчиков спасало, но соваться с таким украшением под стволы противотанковых орудий было столь же опасно, как и без них. Кумулятивных снарядов противотанкистам поставляли совсем немного, а бронебойной болванке без разницы, что с экраном, что без него. С экраном даже лучше - целится проще.
В училище проводили эксперименты с разной защитой от гранатометных выстрелов, как немецких, так и своих собственных. И сплошные листы тонкой брони навешивали по немецкому примеру, и сетчатые экраны ставили, и наваривали по бортам в два слоя отработанные гусеничные траки, как делали на фронте. Самой лучшей защитой были какие-то плоские коробки, привезeнные на полигон в один из последних дней испытаний. Ни одна граната пробить их не сумела. Что там было внутри, курсантам не говорили. Преподаватели и сами этого не знали, но с гордостью демонстрировали будущим офицерам обваренную этими коробками «тридцатьчетвeрку», выдержавшую восемь попаданий из РПГ-2.
Жаль только, что такие коробки всего лишь проходили испытания, а на серийных машинах в заводских цехах пристраивали сетчатые экраны, гарантированно спасавшие от немецких фаустпатронов, и с некоторой оговоркой от выстрелов родного РПГ.
На сто тридцать третьем танке командира третьей роты лейтенанта Банева были наварены траки, eлочкой внахлeст вдоль бортов. На башне же кроватная сетка в два слоя. Такую защиту велел изготовить ещe старший лейтенант Игнатов. На больших расстояниях она спасала даже от выстрелов РПГ, а не подпускать противника вплотную входило в обязанности мотострелков и экипажей машин поддержки бронетехники. В штат роты входили две «мясорубки» с шестиствольными пулемeтами и один лeгкий танк с автоматической двадцатимиллиметровой пушкой, предназначенный для тех же целей.