Гроза
Шрифт:
В полдень солнце поднимается к зениту, а по ступенькам мечети медленно поднимается Имам Урганджи, поддерживаемый под руки двумя прихожанами.
Правая нога имама немного короче левой, поэтому он ходит, припадая всем туловищем на одну сторону. Когда люди хотят сказать друг другу что-нибудь об имаме, всегда добавят и прозвище — хромой. Он среднего роста, с продолговатым лицом и плоской переносицей, отчего ноздри его приплюснутого носа смотрят не вниз, а выворочены кверху. Говорит он гнусавя. Губы его, хотя толсты и мясисты, но как-то так устроены, что не могут скрывать крупных некрасивых зубов. Имаму приходится как бы натягивать свои губы на широкие резцы, чтобы их не было видно.
Рыжая борода давно уж с проседью.
В дни джума-намаза имам одевается по-особому. Поверх летнего легкого халата — ватный бекасамовый чапан. Чалма на голове могла бы сравниться по величине разве что с гнездом аиста, она белоснежная и придает мулле величие, несмотря на его хромоту. И вот, ведомый под руки двумя прихожанами, он важно поднимается по ступенькам мечети.
Сидящие на подстилках с молитвенно сложенными руками прихожане все разом встают в знак уважения к имаму. Он и сам в ответ на почтительность молящихся идет как бы в полупоклоне. Снимает кавуши, говорит «бисмилла» и проходит в мечеть. Там он среди множества людей видит Додхудая, приближается к нему, почтительно благословляет и желает: «Да пошлет вам аллах исцеление», — затем приступает к совершению полуденного намаза. По окончании обряда муэдзин, внимательно наблюдающий за имамом, произносит слова: «Аллах-и-акбар! Аллах-и-акбар!». Услышав возглас муэдзина, люди, подражая имаму, возносят свои молитвы. Если наклоняется имам, то наклоняются и все молящиеся, если он шепчет стихи из корана, то шепчут и люди. Так завершаются две части намаза. С возгласом «аминь!» все приподнимают ладони для благословения и, обращаясь к аллаху («Да будут приняты наши молитвы»), проводят ладонями по лицу.
В это время откуда ни возьмись появился Камаль-лашкар. Он поднялся на террасу мечети и, ни с кем не здороваясь, ни на кого не глядя, пошел прямо к минбару. И прихожане и домулла-имам, не зная, как быть, безмолвно наблюдали за диваной. Про намаз все забыли, послышались перешептывания и смешок. Камаль шел, размахивая палкой, глаза его были неспокойны, так и казалось, что он сейчас кого-нибудь ударит своей палкой.
Страшен, непригляден был вид этого человека, прозванного и юродивым и сумасшедшим и святым. У каждого сердце ушло бы в пятки при встрече с этим человеком в каком-нибудь диком безлюдном месте. Высоченного роста, худющий, костлявый, со спутанной бородой, волосатой грудью, в лохмотьях, босой, то бормочущий непонятные слова, то напевающий что-то хриплым голосом этот человек и правда производил жуткое впечатление.
Хатам видел Камаля впервые и, пораженный, не мог оторвать от него взгляда. Между тем юродивый подошел к минбару, во весь голос заорал:
— Люди! Ассалом алейкум!
В разных углах мечети послышались неуверенные ответы: «Ваалейкум ассалом».
— Люди! Я только сейчас спустился от аллаха, прямо от его престола. Лжецы и обманщики, оказывается, главные враги бога. А знаете ли вы, что среди вас есть лжецы и обманщики? Они суть безбожники. Они зарятся на чужое добро, они хотят сделать его своим. О, это жестокие и бессовестные люди… Вот то существо, у которого неподвижны и руки и ноги… у него нет веры, нет благочестия. Я говорил о нем с аллахом и с главным ангелом Джабраилом. Но справедливый аллах очень правильно мне ответил. «Камаль, — сказал он, — ну как же еще я могу наказать этого человека? Я лишил его всех наслаждений жизни, что же еще мне с ним сделать?»
После этих слов некоторые захихикали, некоторые покачали головами. Иные говорили:
— Блаженный, баловень аллаха, он и правда вроде святого.
Другие шептали про себя:
— Юродивый, блаженный,
Хатам с удивлением слушал высказывания юродивого. Только теперь он понял, почему так испугался давеча Додхудай, услышав голос этого полоумного бродяги.
Между тем Камаль как разгорячился, так же сам и остыл. Он отошел в сторонку, сел возле колонны и затих.
— Образумил его господь, — зашептали в мечети, — утихомирился, бедняга, успокоился его дух.
Намаз завершился без дальнейших происшествий, но когда имам стал подниматься по ступенькам на минбар, его хромая нога подвернулась, и он покатился вниз. Сразу же трое-четверо прихожан поспешили ему на помощь. Среди них оказался и Камаль-юродивый.
— Где мой кузмунчак [56] ?! — кричал он, копаясь в своем кармане. — Сглазили нашего имама, надо скорее надеть ему на шею кузмунчак.
56
Кузмунчак — черные бусы четок с белыми крапинками.
Кое-кто рассмеялся на эту выходку блаженного. Другие одернули:
— Почему смеетесь в мечети? Разве здесь показывают обезьян?
— Ну уж и посмеяться нельзя. Ну, посмеялся человек, ругаться, что ли, нам из-за этого?
— Имам лежит на полу, а вы смеетесь.
— Не смейтесь в доме аллаха!
Несколько молельщиков подняли муллу на ноги и, поддерживая со всех сторон, повели на минбар. Муэдзин закричал:
— Правоверные, сядьте все на свои места.
Все расселись, затихли и обратились к имаму, который успел уже подняться на свое возвышение. Воцарилась полная тишина. Имам, касаясь золоченой шарообразной рукоятью своей трости левого плеча, нараспев обратился к слушающим:
— Уважаемые прихожане, правоверные! Знайте, не забывайте, напоминаю вам. Нынешнее наше богослужение — не просто богослужение, оно совершается один раз в неделю, по пятницам. Это — джума-намаз. Пятничное богослужение совершено нами, правоверные, чтобы смыть все грехи, накопившиеся за неделю. Все мы не безгрешны и волей или неволей грешим между двумя пятницами. Иногда мы грешим по неведению, иногда думаем о благодеянии, а на самом деле совершаем грех. Наш пророк, посланник аллаха, дал нам джума-намаз, чтобы смыть все грехи вольные и невольные, накопившиеся от пятницы до пятницы.
Верно то, что золото не ржавеет, но железо и сталь ржавеют. Сердце аллаха не ржавеет подобно золоту, но сердца простых людей покрываются ржавчиной подобно железу. Благодать — очищающая сердце от ржавчины, чудо, стирающее пыль с души — это чтение корана, это прославление бога, это совершение джума-намаза, то есть сегодняшнего пятничного богослужения. «Чтобы лучезарно сияли ваши души, никогда не оставляйте обыкновения совершать намаз и джума-намаз!» — так говорил наш пророк, пророк конца света Мухаммед Мустафа зиллилоху алайхиссалом. Это самый последний пророк, после него не будет больше пророков!
На этом месте речи имама все молящиеся встали, повторили его слова и снова уселись каждый на свое место.
— О, аллах, услышь молитву нашу, прими богослужение наше тебе, всевышнему создателю, аминь!
— Аминь! — хором подхватила мечеть.
— Возносимые молитвы наши посвящаем душам наших покойных отцов и матерей, о, аллах, спаси их от мук преисподних, посели их в раю! Аминь!
— Аминь! Аминь! — повторили все.
— Да покровительствуют нам наша опора, наш защитник ислама, эмир священной Бухары, аминь!