Гроздья гнева

Стейнбек Джон Эрнст

— Куда едете?

— В Калифорнию, — ответил Том.

— Сколько пробудете в Аризоне?

— Только проездом.

— Растения везете с собой?

— Нет.

— Надо все-таки посмотреть.

— Да я вам говорю, никаких растений у нас нет.

Инспектор наклеивал на ветровое стекло грузовика маленький ярлык.

— Ладно. Поезжайте, да не задерживайтесь в дороге.

— А мы и не собираемся.

Они поднимались с одного откоса на другой, а по этим откосам росли низенькие искривленные деревья. Холбрук, Джозеф-Сити, Уинслоу. Тут деревья пошли высокие, и, одолевая подъемы, обе машины оставляли за собой клубы дыма. И вот уже

Флагстаф — высшая точка. От Флагстафа дорога побежала вниз, исчезая вдали, спускаясь с одного плато на другое. Воды не хватало, воду приходилось покупать по десяти, по пятнадцати центов за галлон. Солнце высосало всю влагу из сухой скалистой страны. Впереди виднелись неровные зубцы гор — западный вал Аризоны. Теперь они спасались бегством от солнца и суши. Они не спали всю ночь и ночью въехали в горы. Они поднимались ночью среди зубчатых валов, и тусклые фары обеих машин бросали блики на стены из серого камня, вставшие по обе стороны дороги. Перевал одолели в темноте и глубокой ночью начали медленный спуск по скалистым дебрям в районе Оутмена; а на рассвете увидели перед собой Колорадо-Ривер. Они выехали к Топоку и постояли у моста, пока инспектор смывал ярлыки с ветровых стекол. Потом переехали мост и сразу очутились среди нагромождений каменистой пустыни. И, несмотря на смертельную усталость, на жару, Том и Эл остановили машины.

Отец крикнул:

— Приехали… Вот она, Калифорния!

Они тупо смотрели на камни, скалы, блестевшие в солнечных лучах, и на страшные горные валы Аризоны за рекой.

— Впереди пустыня, — сказал Том. — Надо сделать остановку поближе к воде и отдохнуть.

Дорога шла вдоль самой реки, и поздним утром машины с перегретыми моторами вышли к Нидлсу, мимо которого река пробегает быстро среди зарослей камыша.

Джоуды и Уилсоны подъехали к берегу и, не выходя из машин, стали смотреть на струившуюся мимо прозрачную воду и на зеленый камыш, который медленно покачивался в ней. У реки был разбит небольшой лагерь — всего одиннадцать палаток, на берегу росла густая, сочная трава. Том высунулся из машины.

— Ничего, если мы здесь остановимся?

Полная женщина, стиравшая белье в ведре, подняла голову.

— Мы здесь не хозяева, мистер. Останавливайтесь, если хотите. Потом полисмен к вам наведается. — И она снова принялась за стирку на самом солнцепеке.

Обе машины свернули с дороги на траву. Первым делом занялись палатками; разбили палатку Уилсонов, перебросили джоудовский брезент через веревку.

Уинфилд и Руфь медленными шагами пошли через ивняк к камышовым зарослям. Руфь сказала тихо, но отчеканивая каждое слово:

— Калифорния. Вот мы и приехали в самую что ни на есть Калифорнию!

Уинфилд перегнул пополам камышинку, сломал ее и, сунув в рот, стал пожевывать белую мякоть ствола. Они вошли в реку и остановились, когда вода достигла им до икр.

— Теперь поедем в пустыню, — сказала Руфь.

— А какая она?

— Не знаю. Я раз видела на картинке. Везде кости валяются.

— Человечьи?

— Наверно, и человечьи есть, а больше коровьи.

— А мы их увидим?

— Может, и увидим. Не знаю. Ведь поедем ночью. Так Том сказал. Том говорит, она нас уморит, если ехать днем.

— Прохладно как, — сказал Уинфилд и копнул пальцами песок на дне.

Вдали послышался голос матери:

— Руфь, Уинфилд! Идите сюда!

Они повернулись и медленно пошли назад, пробираясь между камышом и кустами.

В лагере было тихо. Когда машины подъехали,

кое-где из палаток высунулись головы и тут же спрятались. Разбив палатку и повесив брезент, мужчины вернулись к грузовику.

Том сказал:

— Я пойду искупаюсь. Прежде всего искупаться, а потом спать. Ну, бабка теперь под навесом. Как она там?

— Не знаю, — сказал отец. — Спала, так и не проснулась. — Он наклонил голову набок, прислушиваясь. Из под брезентового навеса донеслось жалобное бормотанье. Мать быстро прошла туда.

— Проснулась, — сказал Ной. — А на грузовике всю ночь бредила. Должно быть, повредилась в уме.

Том сказал:

— Еще бы! Поди устала-то как. Если ей не дать сейчас отдыха, она недолго протянет. Ну, кто со мной? Искупаюсь и лягу спать в тени… весь день буду спать.

Он пошел к берегу, и остальные двинулись следом за ним. Они разделись в ивняке, сошли в воду и сели на дно. Они долго сидели там, упираясь пятками в песок, чтобы не снесло течением, и только головы торчали у них над водой.

— Ух, хорошо! — сказал Эл. Он зачерпнул горсть песка со дна и принялся натирать себе тело. Они сидели в воде, глядя на остроконечные вершины гор и на белые скалы Аризоны.

— Ведь мы ехали через них, — точно не веря самому себе, сказал отец.

Дядя Джон окунулся с головой.

— Ехали, ехали и приехали. Вот она, Калифорния, а что-то особенной благодати здесь не видно.

— Еще пустыня впереди, — сказал Том. — Страшная, говорят, штука, черт бы ее подрал.

Ной спросил:

— Сегодня в ночь поедем?

— Па, ты как думаешь? — спросил Том.

— Да не знаю. Отдохнуть всем не мешает, особенно бабке. А с другой стороны, хорошо бы поскорее ее проехать, эту пустыню, и устроиться на работу. Денег осталось всего сорок долларов. Мне спокойнее будет, когда мы все пристроимся и начнем зарабатывать хоть самую малость.

Они сидели в реке, чувствуя быстрый напор течения. Проповедник протянул руки над водой. Тело у всех было белое по шею и по кисти рук, лица и треугольник ворота — коричневые от загара. Они старательно натирались песком.

Ной лениво проговорил:

— Остаться бы здесь навсегда. Лежать бы вот так и не знать ни голода, ни горя. Лежать весь свой век в воде и нежиться, как свинья в грязи.

А Том, глядевший на зубчатые пики по ту сторону реки, сказал:

— Я таких гор еще не видывал. Страшные места. На скелет похоже. Доедем ли мы когда-нибудь туда, где люди живут по-настоящему, а не воюют с камнями и со скалами? На картинках страна ровная, зеленая, повсюду стоят домики белые, как ма говорит. Ма спит и видит такой белый домик. А я уж думаю, что этой страны вовсе нет. Она только на картинках.

Отец сказан:

— Подожди! Приедем в Калифорнию, вот тогда увидишь красивую страну.

— Чудак ты, па! Это и есть Калифорния.

Пожилой мужчина и мальчик — оба в комбинезонах и синих пропотевших рубашках — вышли из ивняка и остановились, глядя на них. Старший крикнул:

— Плавать можно?

— Не знаю, — сказал Том. — Мы еще не пробовали. А посидеть приятно.

— Нас к себе пустите?

— Река не наша. Но так и быть, уступим вам кусочек.

Те двое сняли комбинезоны, стащили через голову рубашки и вошли в воду. Пыль покрывала им ноги до колен, ступни у них были бледные и размякшие от пота. Они не спеша опустились в воду, устало потирая ладонями бедра. Это были отец и сын, оба загорелые до красноты. Они фыркали и стонали, полощась в воде.