Грозные годы
Шрифт:
— Не знаю, Пестрый, — сдержанно ответил другой голос.
— Как ты думаешь, Бумбар, почему могильщиков так мало интересует окружающее? Может быть, это из-за нашей не очень приятной профессии?
— Может быть. Нам часто приходится видеть, как земля скрывает бренные останки человека. Участвуя в похоронах и привыкая к однообразию, мы привыкаем и к людскому горю... Смотри-ка, фары грузовика! Наверное, новых покойников привезли. Сейчас будет нам работенка, чтобы мы не скучали и не занимались пустой болтовней.
Обраду показалось, что шум мотора доносится из-под земли. Он осторожно пошевелился, чтобы хоть немножко размять затекшие члены. Обрада все больше тяготило его положение. Сквозь щели между гробом и крышкой проник тоненький лучик света от фар грузовика. По стенам гроба запрыгали неровные тени. Обраду показалось, что чьи-то огромные когтистые лапы хотят схватить его и разорвать на куски. Он крепко зажмурился, пытаясь справиться с неприятным ощущением. Свет ослабел, и мотор затих. В наступившей тишине раздался голос Бумбара:
— Пестрый, еще трех покойников привезли. Я забыл, сколько у нас пустых гробов?
— Четыре, если я вчера ничего не перепутал.
— Сейчас мы этих положим. Ну-ка, помоги мне этого донести. Кажись, унтер-офицер.
— Мертвецам чины ни к чему.
— Ты прав, Пестрый. Однако тяжеленный же он. А солдаты и не думают помочь.
— Они, Бумбар, сами едва на ногах держатся. Видать, им здорово всыпали наверху, в горах.
— Не наше это дело. Давай лучше работать.
— Верно, опускай унтера. Погоди, я сниму крышку. Так, теперь давай... Ну вот, лежит, этому гроб словно по заказу делали. Иди, Бумбар, подтащи следующего к борту грузовика. Я пока открою остальные гробы, а потом подсоблю тебе.
Пестрый громко зевнул и сильно потянулся, чтобы разогнать дремоту, потом нагнулся и поднял крышку. Заметив неподвижного Обрада, он в первый момент растерялся. Удивленно вытаращив глаза, он пытался понять, откуда взялось тело в гробу, который еще вчера был пуст. Пестрый хотел дотронуться до Обрада рукой, но тут услышал шепот:
— Тсс! Враз кишки выпущу, только пикни!
Пестрый от ужаса потерял дар речи. Воспользовавшись его замешательством, Обрад прошептал:
— Наклонись, не бойся!
Могильщик нагнулся и увидел холодно поблескивающее лезвие ножа.
— Только попробуй меня выдать, сразу отправишься на тот свет...
— А что же мне делать? — тихо спросил Пестрый, не зная, как поступить.
— Погрузите меня в лодку вместе с мертвыми немцами. Может, мне где-нибудь по дороге удастся сбежать.
Поняв, что отказ равносилен смерти, Пестрый спокойно положил крышку на место, скрыв Обрада от глаз, немецких солдат, стоявших поблизости.
«Сказать об этом Бумбару?.. Нет, лучше уж промолчать», — решил Пестрый. Неторопливо подойдя к грузовику, он помог Бумбару перетащить немца, шея которого была изуродована рваными ранами от пуль. Он все время с ужасом думал о том, что в гробу могут найти живого партизана. «А тогда...» Что может быть «тогда», он боялся даже представить себе и потому торопился поскорее со всем покончить. Наконец он заколотил последний гроб...
Отделенный от окружающего мира досками гроба и мучимый неизвестностью, Обрад вытирал со лба пот, прислушиваясь к ударам молотка по дереву и шуму реки... Кто-то сказал, чтобы осторожнее заносили гробы в лодку. Подошли и к гробу, в котором был Обрад. Сначала гроб потащили волоком, потом чьи-то руки подняли его. Обрад услышал хрипловатый от натуги голос Бумбара:
— Этот что-то уж очень тяжел. Хорошо, что последний. — Положим его вот здесь, с краешка. Потом легче будет вытаскивать, — стараясь говорить безразличным тоном, сказал Пестрый.
— Кажется, не хватает одного пустого гроба, — заметил Бумбар, и от этих слов Обрада прошиб холодный пот.
— Что это тебе взбрело в голову? Ты просто напутал, когда считал трупы, — стал уверять приятеля Пестрый и сел на крышку гроба, в котором лежал Обрад.
— Да нет, не мог я обсчитаться. Хотя, бог его знает... Гробы все на месте. Пустые или нет — один черт. Может, действительно оказалось на одного покойника больше?
— Конечно, мы обсчитались, — успокоил его Пестрый и взялся за весло.
На другом берегу гробы перегрузили в машину. Судя по быстроте погрузки, Обрад решил, что это сделали солдаты. Грузовик медленно покатил в город. Голосов могильщиков больше не было слышно.
В гробу было нестерпимо душно. У Обрада мелькнула мысль, что они едут на городское кладбище, и он со страхом подумал о том, что может живым оказаться в могиле. К счастью, гробы установили в каком-то помещении, и вскоре все стихло. Тут Обраду невыносимо захотелось спать. Проснувшись, он почувствовал, что все его тело затекло. Обливаясь потом от духоты, прислушался. Тишина, запах плесени и воска наполнили его душу непонятной тревогой. Он решил, что, наверное, еще не рассвело, потому что сквозь щели гроба не проникал дневной свет. «Надо открыть крышку, тогда можно будет сориентироваться». Упершись локтями в дно, он напряг все силы, пытаясь приподнять крышку плечами. Наконец она отскочила.
«Церковь... Я по-прежнему в обществе мертвых фрицев. Интересно, стерегут ли живые немцы своих покойников?»
В ноздри ему ударил тяжелый запах разложения. Зажав рукой нос, он выглянул в маленькое окошко, через которое в церковь проникал слабый лунный свет. С этой стороны церкви было кладбище — он увидел очертания памятников. Обрад взял свою винтовку и снова вернулся к окну. Теперь он заметил немецкого солдата, который прохаживался по дорожке между церковью и кладбищем.
«Часовой! Так я и думал! Черт бы его побрал!..»
Обрад прикусил губу, лихорадочно размышляя, как поступить. Осторожно обойдя гробы, он подошел к двери и легко нажал на ручку. Дверь подалась, она была незаперта. Обрад начал обдумывать, как обмануть часового. Но все, что приходило в голову, казалось трудно осуществимым. Приближение рассвета заставило его действовать быстрее. Выбор у него был небольшой: или проскользнуть за спиной часового, рискуя быть обнаруженным, или же неожиданно напасть на него и убить. Оба варианта требовали выдержки и точного расчета. Обрад остановился на втором, хотя он и казался более трудным. Поставив винтовку у дверей, Обрад осторожно выглянул наружу. К часовому шла смена. Обрад неслышно прикрыл дверь и замер.