Грозный эмир

Шведов Сергей Владимирович

– Ты связался с эпархом Киликии?

– Византийский флот войдет в порт Латтакии через два-три дня.

– Значит, я могу рассчитывать на покровительство басилевса Иоанна? – спросила Тереза.

– Можешь, баронесса, – подтвердил гость и протянул хозяйке свернутый в трубочку пергамент: – Это письмо императора, предназначенное только тебе.

Тереза пробежала глазами лист, исписанный крупным почерком уверенного в себе человека, полюбовалась замысловатой печатью и удовлетворенно кивнула головой.

– Боэмунд по-прежнему считает Гуго де Сабаля виновником беременности своей жены?

– Он настаивает на его смерти, – вздохнул Никодим.

– Надеюсь, граф понимает, что

убийство Гуго лишь подтвердит подозрения Влада де Русильона на его счет.

– Боэмунду, похоже, все равно, – усмехнулся Никодим, – иначе он не прислал бы в Латтакию своих шевалье.

– Я понимаю, что вам с Андроником удобнее свалить смерть Сабаля на мою ревность, но предупреждаю тебя, нотарий, я не собираюсь пачкаться в крови.

– Ты не права, баронесса, в своих подозрениях, – покачал головой Никодим. – Мне как раз выгоднее, чтобы тень подозрения пала именно на графа. Это сделает Боэмунда покладистым, и Константинополь сможет, наконец, навязать свои условия Антиохии.

– Надеюсь, шевалье графа Боэмунда сумеют справиться с бароном? – нахмурилась Тереза. – Сколько их, кстати?

– Четверо, – ответил Никодим. – Ты их знаешь. Это Гишар де Бари, Пьер де Саллюст, Альфонс де Вилье и Раймунд де Пуатье.

– Если мне не изменяет память, то последний является мужем той самой Франчески, которая сбежала к Базилю де Гасту?

– Меня всегда поражала твоя осведомленность, баронесса, – вежливо улыбнулся Никодим, – но в данном случае ты не совсем права. Благородная Франческа поселилась в Иерусалиме с согласия мужа и пользуется покровительством принцессы Мелисинды.

– Шлюхи, – в сердцах бросила Тереза. – Хотела бы я знать, сколько Гаст заплатил твоему Раймунду за право спать с его женой.

– Три тысячи денариев, – спокойно отозвался Никодим. – Я выступал посредником в сделке. Для благородного Базиля – это сущие пустяки, а для Пуатье – возможность выбраться из нищеты.

– Я очень надеюсь, нотарий, что у благородных шевалье графа Боэмунда хватит храбрости, чтобы защитить достоинство своего сюзерена, раз уж их не волнует собственная честь.

– Для того чтобы убить человека из-за угла не требуется много умения, – пожал плечами Никодим, – но я на всякий случай подстраховался и пригласил трех профессионалов. Этим что человека зарезать, что курицу – все едино. Нам осталось прояснить только один вопрос – где и когда?

– Сегодня ночью, в моей спальне, – спокойно произнесла Тереза. – Я хочу увидеть его смерть собственными глазами. А заодно избавиться от будущих сплетен. Пусть Мелисинда знает, что в ночь своей смерти Гуго спал на моей груди.

– А как мы попадем в твою спальню? – спросил невозмутимый нотарий.

– Ты приведешь своих людей сюда, – ткнула пальчиком в стол Тереза. – В полночь вы откроете потайную дверь и подниметесь по винтовой лестнице прямо в мои покои. Только не надо торопиться, нотарий, я хочу попрощаться со своим мужем.

Почтенный Никодим всегда полагал, что опыт – великая вещь. Сегодня он убедился в этом еще раз. Похоже, у благородной Терезы убийство мужчин входило в привычку. С Танкредом у нее далеко не все прошло гладко. Рожеру Анжерскому пришлось вздергивать свою провинившуюся жену на дыбу, прежде чем она осознала весь ужас своего положения. С нынешней Терезой у нотария практически не было хлопот. Баронесса с охотою отдала жизнь своего неверного мужа в обмен на покровительство басилевса Иоанна. А в результате Византия получит порт в Сирии, необходимый для давления не только на Антиохию, но и на Триполи. Вряд ли благородные шевалье способны были оценить всю глубину стратегического замысла императора Иоанна, но ответственность момента они все-таки понимали, а потому

и вели себя тихо и скромно. В первые ряды своего немногочисленного войска нотарий выдвинул профессиональных убийц, хорошо знавших свое дело. Один из головорезов был вооружен коротким мечом, двое других – ножами и сетью. Сеть они должны были набросить на спящего Гуго, а потом довершить дело ударами клинков.

– Баронессу не пораньте, – прошипел Никодим. – Головы всем оторву.

– Так мы ведь ее кровью забрызгаем, – поморщился один из убийц. – Может, нам подождать, когда он поднимется с ложа?

– Если Гуго встанет, то ты ляжешь, – не удержался от ехидной шутки Гишар де Бари.

– Тихо! – цыкнул на развеселившихся шевалье Никодим и, обернувшись к головорезам, добавил: – Никаких проволочек, бейте его сразу, даже если он в это время будет ублажать свою жену.

– А чего мы ждем? – тихо спросил Раймунд де Пуатье, выглядевший бледнее обычного.

– Полуночи, – хмуро бросил ему Никодим. – Таков был наш уговор с баронессой.

Конечно, проще было бы извести Гуго ядом, но, во-первых, Тереза наотрез отказалась подсыпать мужу зелье в вино или пищу, а во-вторых, отравление барона не вызвало бы и десятой доли того эффекта, на который рассчитывали нотарий и даис. Им нужно было громкое убийство, способное вызвать переполох не только в Латтакии, но и в Антиохии. Даже в первую очередь – в Антиохии. Граф Боэмунд должен был заметаться в поисках надежных союзников, а потом припасть к груди басилевса, как единственного своего спасителя.

– Вперед, – распорядился Никодим, с силой надавив на рычаг. Тяжелый шкаф бесшумно отодвинулся в сторону, открывая потайной ход. Подъем на второй этаж не занял у головорезов много времени. Благородные шевалье поспевали за ними с большим трудом, а Никодим и вовсе затерялся в арьергарде. Женский крик заставил нотария вздрогнуть, а медвежий рык, долетевший до его ушей чуть позже, – ускорить шаги. В спальню баронессы Никодим почти вбежал и тут же остолбенел у самого порога. В трех шагах от него крутился Альфонс де Вилье, запутавшийся в сети. Один из убийц уже плавал в луже собственной крови, а барон де Сабаль ловко орудовал в это время отобранным у него мечом. Нотарий не успел глазом моргнуть, как второй убийца, вооруженный всего лишь ножом рухнул на ложе рядом с обнаженной Терезой. Крик баронессы перешел в визг, когда доблестный Гуго страшным ударом ноги в подбородок поверг на пол третьего несостоявшегося убийцу. Благородные шевалье кинулись было на голого барона с обнаженными мечами, но им помешал Вилье, вконец запутавшийся в сети, и вопивший по этому случаю в полный голос. Гишар споткнулся о тело юлой крутившегося товарища и потерял равновесие. Падение спасло его от смерти, ибо удар, предназначенный ему, принял на себя Пьер де Саллюст. Жизнь благородному Пьеру спасла кольчуга, которую он предусмотрительно натянул на свой мощный торс, отправляясь на ночную прогулку. Раймунд де Пуатье не выказал доблести, он так стремительно ретировался от озверевшего Гуго, что сам не заметил, как оказался на ложе его жены. Нотарий получил страшный удар ниже спины, правда ногой, а не мечом, а потому с полным правом мог считать эту травму моральной.

Трудно сказать, что вообразили сержанты, увидев во дворе голого мужчину с окровавленным мечом в руке, но в любом случае, преследовать его они не рискнули, несмотря на приказ, долетевший из распахнутого окна:

– Держите его, он убийца!

Кричала Тереза, высунувшись из окна едва ли не по пояс. А Никодим тупо смотрел на ее ягодицы и никак не мог прийти в себя после пережитого приключения. Рядом захихикал Гишар, но смех был слишком нервным, чтобы нотарий мог поверить в его искренность.