Грозный год - 1919-й (Дилогия о С М Кирове - 1)
Шрифт:
Первым на расправу привели старого рыбака, председателя сельсовета. Его пытали каленым железом, и Верзилин сделал "зачин": зарубил его ударом сабли.
Секретаря партийной ячейки, инвалида империалистической войны, человека многосемейного, в селе считавшегося рыбацким вожаком, зарубил старик Симбирцев.
Потом на расправу стали приводить группами в три-четыре человека. Особенно долго кулаки измывались над рыбачками-коммунистками. Для них были выдуманы самые изощренные пытки.
Кровавая бойня больше двух часов продолжалась на волжском берегу. Было убито сорок три человека. Лишь один из списка Симбирцева, сорок четвертый, миновал смерти. Это был рыбак, комсомолец Семен Поляков. В этот вечер его случайно не оказалось в селе.
Тогда "совет старейших" предал смерти всю его семью: хворую мать, сестренку, молоденькую жену Ульяну и трехмесячного ребенка. Их привели к проруби и живыми утопили в Волге...
После этого кулаки принялись вырезать сердца убитых, складывать их в корзину, чтобы назавтра доставить в Астрахань. Группа же кулаков во главе с Симбирцевым с факелами пошла поджигать дома коммунистов и сельсоветчиков. В разных концах села к небу взметнулись багряные языки пламени. Стало нестерпимо жарко в селе. Высоко в воздухе носились искры, журчали ручейки, и кровавым отсветом далеко-далеко озарилась заснеженная Волга.
Это было сигналом. Вскоре заполыхали огни в селах Самосделка и Алексеевка, расположенных ниже по волжскому протоку: и там кулаки расправлялись с коммунистами и поджигали их дома.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
До позднего вечера с переменным успехом шли по всему городу ожесточенные бои. Не успела затихнуть схватка за "Норен", как бои перекинулись на захваченную мятежниками территорию соседнего судоремонтного завода. Завод дважды переходил из рук в руки, пока не был окончательно занят заводскими рабочими и моряками Астрахано-Каспийской флотилии. Бои шли на Канаве, в районе порта, в пригородах.
На вечернем заседании штаба обороны Астрахань была объявлена на осадном положении. В приказе, подписанном Кировым и Мехоношиным, говорилось: "Всех бандитов, мародеров и сопротивляющихся велениям Советской власти расстреливать на месте".
Поздно ночью в штаб стали поступать первые сведения о кулацких мятежах в рыбацких селах.
К этому времени в городе бои повсеместно утихли, чтобы с утра 11 марта снова вспыхнуть с ожесточенной силой. В некоторых местах мятежникам вначале удалось прорваться в центр города, но дружным ударом рабочих отрядов и красноармейских частей они снова были отброшены за Канаву.
К полудню после объезда боевых участков Киров вместе с Мехоношиным и Чугуновым прибыл в кремль. К этому времени четко определился основной очаг мятежа. Определилось и направление основного удара мятежников: они стремились отрезать южную половину города, занять заводы, овладеть флотилией. За флотилию и заводы Киров был спокоен. Народ там надежный. Беспокоило его другое: тактика борьбы с мятежниками. На многих участках только отбивали их атаки, мало было решительных действий.
Киров вызвал командиров частей.
Перед минометчиками он поставил задачу: выступить в направлении Татарского базара, открыть огонь по домам, в которых засели мятежники; перед моряками и артиллеристами - сбить пулеметчиков с колоколен церквей князя Владимира и Иоанна Златоуста.
Вместе с командиром Фишером пришли и все четыре летчика авиаотряда. Михаил Валерианович Фишер был известный русский пилот, герой войны. Учился он в Англии, воевал против немцев в составе английских авиационных частей. Киров познакомился с ним в прошлом году в Пятигорске.
Знал Киров и летчика Даниила Щекина. Этот был из молодых, недавно с отличием закончил Московскую школу высшего пилотажа. В Астрахань приехал в составе "кавказской экспедиции".
– Часа через два начнем генеральное сражение, - доверительно сказал Киров.
– Надо думать - мятежники подадутся к селу Цареву. Больше им как будто некуда деваться.
– Некуда!
– поддержал его Фишер.
Летчики тоже согласно закивали головами.
– Надо отрезать им пути отступления: разбомбить лед на реке Царевке!.. Сколько аэропланов вы могли бы поднять в воздух?
– Ни одного!
– ответил Фишер.
– Это почему же?
– Нет самолетов. Вернее, они есть, но чинены и перечинены раз десять, держатся на проволочках.
– Фишер сдержал улыбку.
– В отряде у нас их называют "гробами" или "прощай молодость".
Киров тоже улыбнулся:
– Метко сказано.
– Но это еще полбеды, Сергей Миронович!
– Фишер тоже перешел на доверительный тон.
– Уж как-нибудь по такому случаю - пусть с риском! можно было бы поднять один из "ньюпоров". Беда в другом: бензина нет.
– Я знаю, - сказал Киров.
– И об этом все время думаю. Но на один-то полет, может быть, все же найдется?
– Даже на заправку зажигалки не найти!.. Правда, у нас есть спиртовая смесь, но на ней боевые вылеты невозможны.
– Фишер беспомощно развел руками.
– В таком дурацком и безвыходном положении мне еще не приходилось бывать!
Киров нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.
– Да... Баку, Баку!..
– И встретился взглядом со Щекиным. Вид у того был озорной и загадочный.
– Может быть, нас чем-нибудь порадует Щекин?
– Я вам раскрою небольшой секрет, товарищ Киров.
– Щекин встал, теребя в руках синюю пилотку.
– У меня есть запасец нефтяной смеси. Из экспедиционных! Об этом командир не знает. Но я ее берегу. Говорят, на острове Чечень базируются английские самолеты. Наверное, в скором времени они нанесут визит в Астрахань. Я мечтаю сразиться с англичанином!.. Если обещаете достать бензину, ну хотя бы через месяц, тогда берусь бомбить Царевку.
– Это хорошо, товарищ Щекин, что вы глядите вперед, готовитесь к встрече с англичанами. Надо думать, что они и на самом деле не зря базируются на острове Чечень. Ведь остров находится рядышком, на Каспии, а не где-нибудь в Ла-Манше. Но Царевка сейчас важнее!.. А бензин обещаю достать. И в самое ближайшее время!