Грозный год - 1919-й. Огни в бухте
Шрифт:
– Что, товарищ Киров, в самом деле не узнал меня?
Киров внимательно посмотрел на бородача.
– Погоди, погоди… Кажется, узнаю…
– А помнишь - я бензин привозил в Астрахань?
– На этих, на «туркменках»? Петрович?
– Угадал, товарищ Киров!
Это было три года назад. Зеленокрылые английские самолеты внезапно появились над Астраханью, и небо грохотало от рева моторов. Город приходил в смятение: на кораблях тревожно завывали сирены, народ носился по улицам в поисках убежищ, на озверелых конях с трезвоном неслись пожарные телеги.
Самолеты спокойно кружились над городом и с небольшой высоты бомбили дома и пристани. Посеяв пожары, они летели к аэродрому, покачиванием крыльев «приветствовали» летчиков авиаотряда 11-й армии и, сбросив на ангар остаток бомб, снова безнаказанно кружили над городом, на этот раз выкидывая за борт пуды прокламаций; после этого они скрывались за Волгой.
Бензина в Астрахани давно не было. Летчики из заброшенных мазутных ям выгребали грязь, добытую из нее нефть смешивали со спиртом и на этом «горючем» поднимались навстречу врагу и гнали его за город; самолеты летали с «чихающими» моторами, оставляя в небе густой след черного дыма.
Но врага надо было не только отгонять от города, но и уничтожать: залетать к нему на аэродромы, топить корабли, пускать под откос эшелоны.
Горючее было залогом скорейшего наступления и успеха в войне в волжском бассейне, освобождения Кавказа. Все возможное в самой Астрахани Кировым было сделано. И теперь оставалась одна надежда на Баку.
Был девятнадцатый год. В Баку хозяйничали мусаватисты. В Петровске стоял английский флот, и корабли интервентов рыскали по Каспию, доходя до двенадцатифутового рейда. Подступы к Астрахани с моря были отрезаны.
На суше с севера наступало белое донское казачество под командой генерала Улагая, с юго-востока берегом Каспия шли казаки астраханские и уральские, с юго-запада - войска с Терека и Кубани.
Астрахань была окружена со всех сторон, и оставалась надежда только на помощь подпольного Баку.
Киров организовал Особую Морскую экспедицию. Это было в бытность его председателем Астраханского ревкома, в апреле 1919 года. Возглавлял экспедицию командир матросского отряда большевик Михаил Рогов. Команда его рыбницы благополучно доставила в Баку деньги для закупки оружия и организации побега арестованных бакинских большевиков, привезла в Астрахань первые пятьсот шестьдесят пудов авиационного бензина.
Через месяц с ответным рейсом пришла «туркменка» из Баку, за ней - вторая…
– Что, товарищ Киров, трудно меня узнать? Здорово изменился?
– спросил Петрович.
– Нет, почему же, можно! Вот если сбрить бороду…
– Да скинуть эти три года!
– рассмеялся в кулак Петрович.
– Эти три года, видимо, дорого тебе обошлись? В крепких переплетах бывал?
– Было дело, - задумчиво ответил бородач, опустив голову.
– Но голыми руками меня не возьмешь. Я крепко кован!
– А мы еще долго тогда ждали тебя из второго рейса, - сказал Киров.
– Думали, в шторм попал или англичан встретил… Я потом и у Микояна справки наводил: твоя «туркменка» везде значилась как без вести пропавшая.
– Да, второй рейс был неудачен. Ребят жаль…
– Рассказывай, рассказывай!
– Вначале как будто и хорошо все шло. Но только отвалили от берега, стал нас нагонять сторожевой катер. Подошел вплотную. Кричат: «Куда держите курс? Кто хозяин?» Отвечаю: «Безымянная номер тридцать один, документы проверены». А у самого сердце вот как колотится. Думаю: пропали! На лодку навели прожектор. Кричат: «Груз какой? Кто хозяин?» Я им в ответ: «Я хозяин. Везем бензин в Энзели». Снова кричат: «Разрешение на рейс есть?» - «Вот разрешение, а вот и судовой журнал», - отвечаю им… «Сволочи, будто правил не знают», - поругались они, прожектор погас, и катер повернул обратно. Вот радости-то было у нас! Ну, думали, теперь и до Астрахани дойдем. И не дошли!
– Дальше, дальше!..
– Ну, обогнули остров Нарген и при попутном ветре пошли на север. На третий день, у порта Петровск, перед самым носом нашей «туркменки» из воды показалась английская подводная лодка. Меня, как «капитана», они взяли к себе в лодку, а с «туркменкой» и командой - сам понимаешь, как поступили… Учти - на подбор были ребята, все коммунисты.
– Взорвали «туркменку»?
– вздрогнув, спросил Киров.
– Взорвали.
– Я так и догадывался.
– Киров достал кисет, раздумчиво набил трубку. Петрович свернул козью ножку.
– Ну, а как сам остался жив?
– С месяц сидел в Петровской тюрьме. Компания подобралась. Все бакинцы. Сделали подкоп, убежали. Потом в армии служил.
– Что думаешь теперь делать?
– Киров зажег спичку, задымил трубкой.
– Прослышал про бухту - и потянуло на старую работу. Работать, думаю, надо.
– Правильно думаешь, - сказал Киров.
– Богомолову надо помочь. Слепой он, а здесь надо в оба глядеть. Сам понимаешь, какое здесь окружение.
– Понимаю, товарищ Киров.
– На бухте развернутся большие работы. На этих болотах будет построен лучший нефтепромысел. Здесь нужна крепкая партийная организация. И закаленный секретарь!.. Коммунисты должны быть цементирующей силой всего трудового коллектива. Запевалами трудовых подвигов!.. Мне кажется, что твоя кандидатура будет самой подходящей для секретаря…
– Грамоты мало, товарищ Киров, - опустив голову, ответил Петрович.
– Если ты в подполье умел неплохо руководить бухтинской организацией, то теперь, при нашей власти, вполне сможешь. А грамота придет! Это дело наживное! Я помогу, не бойся. Приди завтра пораньше в ЦК. Подробно обо всем потолкуем.
– Приду.
– Как квартира? Как семья, Петрович? В чем нуждаешься?
– По правде говоря, товарищ Киров, заново надо жизнь начинать.
– Квартиру мы тебе подберем. Какой-нибудь там особнячок миллионера, - шутливо сказал Киров.
– А жену сам найдешь. Не горюй. Давай по рукам! И за работу. И брата своего Фому Матвеича возьми на буксир. Он чего-то уж очень медлит с землесосом.
– Фома? Да, испортился братец. Барином каким-то сделался. Говорит: «Хватит, наработался в своей жизни, теперь и отдохнуть пора». Дружит с какими-то типами из анархиствующей матросни… и вообще ведет жизнь какого-то царька.