Грозный год - 1919-й. Огни в бухте
Шрифт:
– Анархию, говоришь, признает, анархистом стал?
– Киров рассмеялся.
– Ай да Фома… Несмотря на все это, хороший у тебя братец. А удивительная вещь, Петрович… Как только человек становится эгоистом, хочет жить в свое удовольствие, так сразу же тогда хватается за полы анархизма… в поисках оправдания своему этому эгоизму и себялюбию. Что стало бы у нас в стране, если анархизм пустил бы в народе глубокие корни?
– И сам же себе ответил: - Началось бы такое хуторянство, такая гульба… страшно и подумать.
– Страшно, товарищ Киров.
На мгновение Киров задумался. Положил руку Петровичу на плечо.
– Давай, Петрович, принимайся за дело. Иди к Богомолову, обрадуй его, скажи, что будешь работать. Помоги ему понять наше дело, смысл нашей борьбы за нефть… Тут зрячему трудно разобраться, обстановка сложная, а он слепой. Тебя он любит и верит тебе, и ты во многом ему можешь помочь. Дело мы тут задумали - сам видишь какое.
– Большое дело задумали, товарищ Киров. Чувствуется такой, знаешь, размах.
– Большевистский размах! Мы, Петрович, не нефтепромышленники. Нам тут нечего канитель разводить, растягивать работу на десятилетие. Нам нужна нефть. Если бы ты только прочел письма Ильича!.. Знал бы, как он нас торопит!..
– Нет, чего же, я все тут понимаю. Я это еще понял, когда бензин в Астрахань возил. Понял, из-за чего ребята погибли. Поседел весь. Я знаю, что такое нефть, очень хорошо знаю. Иначе и тебя бы, товарищ Киров, не послали сюда.
– Ну, раз такое дело, тогда мне остается только радоваться!
– Киров протянул руку Петровичу, и они обменялись крепким рукопожатием.
– К Павлу Николаевичу пойду. Будем вместе работать.
– Петрович! Захвати с собою и товарища плотника. Запиши его первым кадровым рабочим бухты. Ну как, остаешься, будем вышки строить?
– Киров подмигнул плотнику.
Тот поднял с земли ватную куртку, закинул через плечо.
– Остаюсь. Народ вы заслуженный, за честь сочту работать с вами.
Петрович посмотрел на него прищуренным глазом, поскреб бородку.
– А он что - еще сомневается? Ему с его ростом сам бог велел вышки строить. Пошли, браток!
И они направились к конторе Богомолова.
Сергей Миронович посмотрел вслед Петровичу.
– Каков дядя, а?
– обратился он к соседям.
– Здоровый, черт!
– протянул щупленький портной.
– Он тут один гору своротит. Нет, видимо, нам в самом деле повезет на бухте. Уж очень все хорошо идет для начала. Главное - найдены Богомолов и Петрович. Старые руководители!
– Киров снова взялся за лопату.
– Эх, если бы вы знали, ребята, сколько пережил этот Петрович, из какой он породы большевиков!..
Через некоторое время Петрович вернулся к Кирову вместе с Богомоловым и Серебровским. У начальника Азнефти белый костюм весь был перепачкан землею. Видимо, он тоже немало поработал лопатой.
– Какая удача, Мироныч!
– Серебровский всегда отличался ровным характером, а тут не мог скрыть своего волнения.
– Нашелся старый бухтинский прораб! Прямо чудо какое-то.
– Да, нам везет, Александр Павлович.
– Киров воткнул лопату в землю и широко улыбнулся.
– Чертовски везет! Это и Павел Николаевич может подтвердить.
– Это правда - определенно везет!
– сказал Богомолов.
– Если я сам даже не смогу работать, то меня прекрасно заменит Петрович. Бухту он знает не хуже меня, практик он большой… ну, и карты ему в руки.
Киров сделал вид, что не понял Богомолова, поздравил его с приездом помощника Петровича (он подчеркнул - помощника), спросил, как нравится ему субботник, что, по его мнению, надо сделать еще.
– Для начала - хорошо. Работают дружно. С песней. Прямо удивительно. Если сумеем преодолеть трудности, а их много, то дело у нас быстро подвинется вперед.
– Какие трудности?
– Киров оперся на лопату.
– Ряд трудностей, Сергей Миронович.
– Говорите смелее! Вместе с Серебровским мы тут же разрешим все вопросы. Что вам необходимо? В чем особенно нуждаетесь?
– Как быть с рельсами и шпалами? Их очень мало, и ветку не дотянуть до Ковша.
– Рельсы и шпалы надо перебрасывать с места на место. Сделали работу на одном участке - перебрасывайте на другой. Рабочая сила на это дело найдется. Ну, а потом кое-что самим надо подыскать. Мне помнится, порядочно рельсов валялось на Петровской площади. Если они принадлежат частнику, можно будет купить, в крайнем случае - конфисковать. Для бухты мы ни перед чем не остановимся. Ни перед чем! Еще что?
– Да мало ли всяких мелочей, - смущенно ответил Богомолов и стал тростью чертить на песке замысловатые фигуры.
– Давайте, Павел Николаевич, договоримся: когда я или Серебровский будем бывать здесь, то можно и нужно обращаться к нам по всем вопросам.
– Да не всегда это удобно, Сергей Миронович.
– Ну что же, в таком случае инициативу я буду брать на себя, - сказал Серебровский.
– Согласны?
– Согласен, - усмехнулся Богомолов.
– Хотя бы в первое время. А там будет видно.
– Хорошо, что эта договоренность не относится ко мне.
– Петрович с хитрецой посмотрел на Серебровского.
– Я-то уж вам покоя не дам.
– Кстати, его никогда у меня и не было. С самого детства!..
– с грустью ответил ему Серебровский.
Киров взял Богомолова под руку, и они вчетвером направились берегом Ковша.
Вода в Ковше была покрыта густым слоем нефти. На ржавых цепях покачивались лодки нефтяников, и среди них та, небольшая, на которой в ту памятную ночь Зейнал зажигал газовые фонтаны в бухте.