Грозный год - 1919-й. Огни в бухте

Холопов Георгий Константинович

–  Простите за такой ранний звонок… - раздался в трубке голос Богомолова.

–  Я уже выспался, Павел Николаевич. Даже успел позавтракать, - сказал Киров, немало удивленный этим звонком.

–  Сегодня мне подали фаэтон, и я хотел вас искренне поблагодарить, Сергей Миронович…

–  Благодарить надо Серебровского. Это он распорядился. Сегодня с утра должны были прислать и мальчика для помощи вам.

–  Да, да, благодарю, и мальчик приехал, славный мальчик, я устрою его жить у себя, это временно мне поможет… В конторке пока у нас нет телефона, и я решился позвонить к вам из квартиры, Сергей Миронович. Вы уж извините…

По взволнованному голосу Богомолова Киров понял, что с ним что-то произошло. Он сел на угол стола.

–  Я слушаю вас внимательно, Павел Николаевич.

–  Помните, при последней встрече со мной вы сказали, что поддержите любое смелое начинание. Я говорю о Ковше.

–  Помню, помню, как же!

–  Ковш - самый нефтеносный участок в районе Биби-Эйбатской бухты. Я разрешил… Знаете, ночью у меня было такое хорошее настроение… Я разрешил и проблему, и судьбу Ковша. В этом деле мне необходима ваша помощь, многим мой проект может показаться рискованным.

–  Проект ускоряет сроки засыпки?

–  Если вы меня поддержите, то к Новому году нефть будет!

–  Вы шутите!..

–  Нет, я говорю всерьез.

–  Ну, если это так… Вы сейчас едете на бухту?

–  Да, сейчас выезжаю. Сегодня должно работать много народу.

–  Вот что, Павел Николаевич. Я тоже сейчас выеду на бухту. Нагоню вас где-нибудь на Баилове.

–  Хорошо, Сергей Миронович. С утра пораньше, на свежую голову все и обсудим.

–  Так и решим!
– Киров повесил трубку, вошел в столовую улыбающийся, с хитринкой в глазах, обнял жену за плечи.
– Значит, дело наше верное, Мария. Звонил Богомолов. Предлагает проект, который сразу нам даст нефть. Прямо с Ковша. Со дна моря. Будет чудесно, если к Новому году на бухте ударит фонтан.
– Он обернулся к Тиграну: - Едем на бухту.

Шофер взял с подоконника свое промасленное кепи и вышел в коридор. Но вернулся, стал в дверях.

–  А он, выходит, того… понимающий инженер, Сергей Мироныч… И человек, выходит, честный… Что-то придумал такое, что не выдержал, позвонил вам так рано…

–  Твоя правда, Тигран. По этому поводу - заводи машину.

Тигран сорвался с места и побежал вниз.

Держа на вытянутых руках по кисти винограда, для себя и шофера, Киров стал спускаться по лестнице. Остановился, сказал жене:

–  Спи, пожалуйста. Не жди меня.

Богомолов был уже на месте. Высокий, сутулый, с тростью в руке, он нервно разгуливал по берегу Ковша. Следом за ним шли мальчик Коля и дочь Лида с толстой папкой бумаг и чертежей.

Море было неспокойно, волны шумели на прибрежных камнях. Кричали петухи в Шихове. Где-то весело перекликались буксиры.

И шум моря, и крик петухов, и гудки буксиров - все это Богомолову было хорошо знакомо с первых дней работы в бухте. Но никогда, как казалось ему, он не прислушивался к ним с таким наслаждением. Настроение у него было поэтическое, победное, бодрое, хотя он со вчерашнего дня еще не спал и впереди ожидался напряженный рабочий день с новыми бригадами рабочих.

С тростью в руке Богомолов ходил по берегу, все еще думая о вчерашнем посещении неизвестного, о том, что в конечном счете он инженер, и только инженер, а потому ему до «политиков» нет никакого дела.

–  Я работать и жить хочу!
– сказал он вслух.
– Работать! Ко всем чертям всякую политику!

Где-то вдали раздался гудок автомобиля.

–  Едет!
– почти одновременно крикнули Лида и Коля.

Переваливаясь с боку на бок, словно судно при бортовой качке, фордик с рокотанием пробивался через ухабы и рытвины «новой площади». Вот он остановился, из него вышли трое.

–  Их трое, папа, - сказала Лида.

–  Интересно, кто еще… - Богомолов снял панаму, стал разглаживать волосы.

Киров подошел, крепко пожал ему руку.

–  Явился с небольшим военным советом. Со мной Серебровский и управляющий будущим бухтинским промыслом - инженер Дадашев. Прошу знакомиться. Пока будил их, к вам опоздал.

Богомолов нерешительно протянул Дадашеву руку.

Киров рассмеялся:

–  Вот и сосватали вас! Я его, Павел Николаевич, решил утащить с «Солдатского базара».

–  Сосватать-то сосватал, Мироныч, но ни у жениха, ни у невесты пока нет приданого!
– сказал Дадашев.

–  Сирота! Бедный сирота!
– смеялся Киров.

–  У товарища Богомолова еще нет земли, тут огромная работа впереди, - пришел в ужас Дадашев, глядя на пустынные болота.
– А у меня не только ни одной буровой вышки, не только рабочих, но здесь вообще ничего нет.

–  Бедность не порок. Вы скоро наживете богатство. Богомолов - богатый жених, у него триста десятин земли! И такая привлекательная невеста, как ты, Дадашев, с твоим умением и чутьем находить нефть, - прекрасная партия!

–  Я думал, что вы шутите, Сергей Миронович, - теперь рассмеялся и Богомолов, до этого несколько неловко чувствовавший себя в этой веселой компании.

–  Хороши шутки!
– не без огорчения сказал Дадашев.
– Я на этом «Солдатском базаре» в течение года создавал образцовый промысел, ночи не спал, там, где нефтепромышленники добывали одну только воду, нашел нефть, утер нос всем этим нобелевским оракулам, провел нефтепровод… узкоколейку… весь промысел электрифицировал, и вдруг - бросай все это и давай все начинать сначала на этой бухте!

Богомолов протянул руку Дадашеву.

–  Если я жених, тогда смело положитесь на меня.

Всей группой они направились к Ковшу. В отдалении шли Лида и Коля.

Когда они приблизились к горловине Ковша, Богомолов сразу же перешел к делу, стал объяснять сущность своего проекта:

–  По моему новому, русскому проекту - я подчеркиваю: русскому - я сокращаю сроки засыпки первой очереди бухты до трех месяцев. Это, конечно, ориентировочно. Возможно, что и раньше можно будет сделать, и соответственно с этим смета с двух миллионов сократится до ста тысяч золотых рублей. Я смею думать, что большевиков это устроит…