Грозный год - 1919-й. Огни в бухте

Холопов Георгий Константинович

–  Эту сумму я легко найду. И в Москву не надо будет обращаться, - сказал Серебровский.

–  Ну и прекрасно!.. Я не думаю одновременно засыпать всю площадь, все триста десятин. Да и не нужна для создания промысла вся бухта сразу.
– Богомолов обратился к Дадашеву: - Что думает на этот счет управляющий будущим промыслом?

–  Мне бы только несколько островков твердой земли. Чтобы поставить первые буровые вышки, - ответил Дадашев.

–  Правильно! Важно как можно скорее дать эти островки. На днях они уже будут, мы это сделаем силами энтузиастов на субботниках. Но важнее соединить разделенные Ковшом южный и северный участки «новой площади» в единое целое, оградить всю бухтинскую землю надежной плотиной от моря, а потом уже начать работы внутри всей площади. Я это дело так представляю себе: Ковш занимает двадцать восемь десятин водного пространства. В центре он доходит до пятиметровой глубины. Чтобы засыпать Ковш, сровнять его с остальной территорией «новой площади», нужно до одного миллиона кубических метров земли и камня. Надо где-то срыть целую гору, перевезти ее сюда и засыпать Ковш. Это дело растянется в лучшем случае на пять - семь лет… Это - дорогостоящее предприятие.

Богомолов сделал паузу.

–  Я предлагаю расправиться с Ковшом иначе. Накинуть на горловину петлю и отделить Ковш от моря. Под петлей я подразумеваю великолепную плотину, настоящую китайскую стену. Чтобы ни одна капля морской воды не могла просочиться в Ковш! А дальше - все проще. Мы установим три центробежных насоса и в течение двух месяцев выкачаем из Ковша в море сто миллионов ведер воды. На месте Ковша останется только обнаженное дно. Можно будет его немного засыпать землей… Вот, пожалуй, и все! Вот вам первая очередь бухты, первые двадцать восемь десятин нефтеносной площади. Ставьте себе на здоровье сотню-другую вышек и ищите нефть.

Проект был прост, и в нем так неожиданно разрешалась проблема Ковша. Наступило неловкое молчание. Каждый соображал, прикидывал в уме возможности претворения в жизнь богомоловского проекта. Молчание было долгое; это смутило слепого инженера, дало ему повод к различным догадкам и предположениям о возможных погрешностях в проекте - ведь он для него возник как-то неожиданно.

Первым нарушил молчание Киров:

–  А что, Павел Николаевич, если вместо трех насосов поставить шесть?..

У Богомолова отлегло от сердца: «Раз Киров задает такой вопрос - значит, проект ясен».

–  Здесь простая арифметика, - ответил он, - тогда мы воду откачаем в месячный срок. Будет превосходно, если вы найдете шесть центробежных насосов.

–  Трудная задача, - сказал Серебровский.

–  А что, Павел Николаевич, если (с каким-то ребяческим задором, улыбаясь, не сводя взгляда с Серебровского) мы вместо шести насосов поставим двенадцать?

–  Ну и аппетит же у вас, Сергей Миронович, - рассмеявшись, сказал Богомолов.
– Дай вам возможность - вы бы в один день выкачали всю воду из Ковша. Поставили бы сто насосов и выкачали!

–  Выкачал бы!
– вполне серьезно ответил Киров.
– Беда в том, что сотню насосов не достать. А двенадцать мы как-нибудь уж подберем и воду из Ковша выкачаем в две недели. Был Ковш - и поминай его как звали.

–  Ты всерьез?
– спросил Серебровский.

–  Какие тут могут быть шутки? Разрешается проблема нефти.

–  Хорошо. Тогда скажи, где ты достанешь двенадцать насосов?

–  А у тебя же на складах Азнефти, Александр Павлович. Я как-то побродил по ним… кое-что в них можно найти.

–  Но с условием, что на этот раз такую экскурсию мы совершим вместе.
– Серебровский печально улыбнулся.
– К сожалению, все это хламье требует капитального ремонта.

Киров дружески обнял Серебровского за плечи:

–  Что ж, готов хоть сам приняться за ремонт. Кое-что ведь в этом деле я понимаю.

Кирову было весело. Радовал его проект Богомолова. Он уже видел осушенный Ковш и сотню фонтанов на нем. Он спросил у Дадашева:

–  Что ты по существу можешь сказать о проекте?

–  Мне он нравится. Смелый проект!
– ответил Дадашев.
– Я бы даже сказал - дерзкий! А ежели так, тогда мы с Богомоловым хорошо сработаемся. В нашем деле без дерзости погибнуть можно. Мне все ясно. Мы пока установим несколько буровых на северном участке, а потом, когда построят плотину, перекочуем сюда. По мере снижения уровня воды будем строить дамбу и ставить буровые вышки.

–  Меня немного только смущает плотина, - сказал Серебровский.
– Не будет ли у нас переливания из пустого в порожнее? Мы будем откачивать воду, а море будет делать свою разрушительную работу и вода - обратно просачиваться в Ковш? Не придется ли нам вечно откачивать воду?

–  Плотина будет совершенно непроницаемая, - ответил Богомолов.
– Для большей надежности мы к внутренней стороне плотины присыплем земляную насыпь с глинистым слоем, поставим диафрагму из двойного шпунтового ряда. В проекте все это ясно указано, можете ознакомиться с деталями…

–  Ну, а раз это уже детали, то в них вы, Павел Николаевич, разберетесь лучше нас, - сказал Киров.
– При вашем опыте, с таким помощником, как Петрович, дело у вас должно выйти наверняка.

–  Да, пожелаем вам успеха в вашей нелегкой работе, - сказал Серебровский.
– Я лично окажу вам всяческую помощь.

–  Значит, благословляете?..
– настороженно спросил Богомолов, обернувшись к Кирову.

–  Не раз, не два, а трижды! Благодарим вас, Павел Николаевич. Партия не забудет вашего подвига… да, да, подвига. Этим проектом вы на бухте устроите целую революцию, это будет хорошей пощечиной всем нашим явным и тайным врагам. («И Неизвестному!» - хотел сказать Богомолов, но передумал, решил, что не будет он вводить Кирова в какую-то грязную, несерьезную и в конечном счете личную историю.) Начните работу, дайте ход делу и поезжайте в Москву. Там уже знают о вас. С лечением нечего медлить!

–  Сейчас? В Москву? Нет, пока на бухте не ударит фонтан, я никуда не уеду. И думать не посмею.

–  Взвесьте все «за» и «против» и решитесь.

–  Нет, нет, и думать не посмею.

Киров взял Богомолова под руку, и все направились обратно.

Чтобы скрыть как-то свое волнение, Богомолов спросил:

–  Это правду говорят - прибыли глубокие насосы для буровых скважин?

–  К тому же - абсолютную, - ответил Киров.
– Прибыла и вторая партия вращательных станков. Это чудо техники. Работы у нас должны быстро продвинуться вперед. На новой земле мы будем работать и на новой технике. А желонку и все дедовские методы бурения сдадим в музей на память нашим внукам. Не так ли, Александр Павлович?