Грозный год - 1919-й. Огни в бухте
Шрифт:
– Левандовский назначается командиром тридцать третьей стрелковой Кубанской дивизии. У него с формированием дивизии будет не меньше хлопот, чем у тебя. Еще кого?
– Боевых командиров Нестеровского, Кочергина, Смирнова, Жлобу, Апанасенко, Книгу, - продолжал перечислять Боронин.
– А они рекомендовали тебя, Иван Макарович, - обезоружил его Киров.
– Вот черти!..
– Боронин занес кулак, чтобы стукнуть еще раз по столу, но в это время перед входом в палатку, держа в руках по большому лещу, появился матрос: в тельняшке, в брезентовых штанах с широким клешем, с бескозыркой на копне курчавых волос. Лицо у матроса было румяное, сверкали белоснежные зубы. Иссиня-голубые глаза лукаво улыбались, и лукавая улыбка таилась на его дрожащих губах: казалось, он знает что-то интересное и смешное и вот-вот прыснет со смеху.
Это был Петька Сидорчук, вестовой Боронина. Переминаясь с ноги на ногу, он спросил:
– Что делать с лещами, Иван Макарович?
– Зажарь, конечно, - сказал Боронин, опустив кулак.
– Откуда они у тебя?
– В подарочек принесли.
– Кто?
– Рыбаки.
– Рыбаки?
– Боронин погрозил ему пальцем.
– Ну, рыбачки, не все ли равно…
Боронин махнул рукой, взял с койки кубанку и вместе с Кировым вышел из палатки.
Киров закинул плащ на руку. Обернулся, посмотрел на матроса. У того так дрожали губы и смеялись глаза, что Сергей Миронович и сам рассмеялся.
Они направились в порт, где шла погрузка шаланд для отправки в Лагань.
– Откуда у тебя этот матрос?
– Отбою ему нет от баб!.. Красив, смышлен, весел и храбр до безумия!.. Видел храбрецов, всякое бывало, а этот какой-то чудо-храбрец. Пошли в огонь - и то пойдет!
– К Ульянцеву его надо. У него таких много. Слышал про Ульянцева?
– Про Ульянцева слышал, а Петьку не отдам, - сказал Боронин.
– Сам его выходил, от смерти спас. Подобрал в степи, среди мертвецов, весь был залеплен снегом и песком, ну, одним словом, подобрал труп и вдохнул в него жизнь, как какой-нибудь Иисус Христос. Черноморец, в тифу не то отстал от отряда, не то сам убежал. Ничего не помнит! Научил рубке, будет добрым кавалеристом, не одну кадетскую башку снесет.
Было жарко, пыльно, шумно.
Боронин скомкал в руке кучу вышитых платочков, вытер потное лицо. Киров, сдерживая улыбку, искоса посмотрел на него. Боронин перехватил его взгляд, смутился…
– Подарочек Сидорчука. И бог его знает, откуда он их достает.
Порт гремел от непрестанного гула. Ухали кувалды клепальщиков. Звенели пилы, лязгали цепи паровых кранов. С грохотом проносились вагонетки, груженные машинными частями, пушками, бревнами.
На всех больших и малых судоремонтных заводах шла работа по переоборудованию старых судов в боевые корабли. Буксиры, танкеры, деревянные и металлические баржи, колесные пароходы обшивались броней, вооружались орудиями, перекрашивались, получали новые названия. Здесь создавалась новая Астрахано-Каспийская флотилия.
Начало флотилии положил Ленин. В дни боев за Царицын, летом 1918 года, по его распоряжению из Петрограда на юг были отправлены две группы эскадренных миноносцев. Поход кораблей продолжался около трех месяцев. Для уменьшения осадки были сняты мачты, пушки, торпедные аппараты, которые были сложены на баржи и следовали за миноносцами.
Миноносцы прибыли в Астрахань осенью, когда английский флот уже стоял у двенадцатифутового рейда, готовый прорваться на Волгу. Но балтийцы преградили дорогу интервентам.
Астрахань вновь, как когда-то, стала военно-морской базой, крепостью на Волге, воротами Каспия. Флотилия пополнялась новыми кораблями, готовясь к будущим боям.
А бои эти были не за горами. Двадцать четвертого апреля Ленин телеграфировал Реввоенсовету фронта:
«Обсудите немедленно: первое - нельзя ли ускорить взятие Петровска для вывоза нефти из Грозного; второе - нельзя ли завоевать устье Урала и Гурьева для взятия оттуда нефти, нужда в нефти отчаянная.
Все стремления направьте к быстрейшему получению нефти…»
Ч А С Т Ь Т Р Е Т Ь Я
ГЛАВА ПЕРВАЯ
От причалов Эллинга, Порта и Форпоста один за другим снимались боевые корабли и без обычных сирен и протяжных гудков уходили вниз по Волге.
Небо было покрыто низкими облаками. Туман курился над рекой, и сквозь него еле различались огни на бакенах, бударки рыбаков. Город еще спал. В пустынных прибрежных улицах слышались только гулкие шаги ночных патрулей.
Когда первые лучи восходящего солнца позолотили широкие просторы Волги, флотилия уже была далеко от Астрахани. Впереди шел флагманский корабль «Карл Либкнехт», за ним в кильватере - эскадренные миноносцы «Москвитянин», «Расторопный», «Дельный», «Деятельный», вооруженные пароходы «Демосфен», «Ревель», транспорт «Тумен», ледокол «Каспий», истребитель «Счастливый», посыльное судно «Гельсингфорс». Замыкая флотилию, бороздили волжские воды плавучие батареи, водоналивные баржи и угольные шаланды.
Флотилия шла по правому рукаву Волги, Бахтемирскому каналу.
Чем дальше от Астрахани, тем живописнее становились берега Волги. Они то удалялись, то подступали чуть ли не к самому борту флагмана. Колыхался густой, высокий камыш. От легкого дуновения ветерка клонился к самой воде чакан. В просветах камыша и чакана виднелись поселки, приземистые рыбацкие дома, рыбаки, хлопочущие у своих бударок и реюшек. Гудящим роем проносились над зарослями чакана стаи гусей и уток. То тут, то там, сверкая чешуей, плескались, выпрыгивали из воды и, перевернувшись в воздухе, гулко шлепались в реку рыбы. Над самой водой с клекотом проносились белокрылые чайки, и над протоками, то падая в воду, то поднимаясь, метались угольно-черные бакланы.
Уже затемно вышли на двенадцатифутовый рейд. Волны глухо рокотали у борта миноносца. Команда разошлась по кубрикам, десантники Ульянцева расположились на палубе. Никто не спал. Балтийцы вспоминали Питер, Кронштадт, боевых друзей; черноморцы - Севастополь… В отряде было человек десять волжан из отряда Рогова. Они рассказывали об охоте в низовьях Волги и на тюленьих островах на Каспии. Так бы, возможно, и прошла ночь в рассказах и воспоминаниях, если бы на корме вдруг не забили тревогу.
В темной ночи с юго-запада навстречу флотилии приближалась сверкающая линия огней.
Киров стоял на капитанском мостике и молча следил за огнями.
– Англичане, - наконец нарушил молчание командир корабля.
– Что бы вы посоветовали?.. Может быть, погасить огни и повернуть назад?.. На эту встречу мы не рассчитывали.
– Для меня одно очевидно, - ответил Киров.
– В Порт-Петровске знают о нашем походе. Решили встретить и дать бой! Или же идут на высадку десанта под Астраханью.