Грозный год - 1919-й. Огни в бухте
Шрифт:
– Делать это должен весь народ Дагестана! От мала и до велика. Борьба с Деникиным должна принять всенародный характер. К этому нас зовет Ленин.
– Киров встал, прошелся по кабинету.
– Завтра я доложу о дагестанских делах на Реввоенсовете. Примем решение о дополнительной помощи Дагестану. Попытаемся также вырвать из рук палачей Уллубия и Оскара…
Искандеров тоже встал. Подал Кирову руку.
Уже направившись к дверям, он точно невзначай вспомнил:
– Тут вам письмо, Сергей Мироныч… Правда, оно адресовано другому лицу, но я вез его вам.
Киров взял конверт, подошел к письменному столу.
Искандеров стремительно вышел из кабинета.
Письмо было от Лещинского. Оно было адресовано председателю Центрального дагестанского стачкома, рабочему-большевику Л. И. Фрибусу, сидевшему в соседней с Лещинским камере. Оскар писал ему:
«Милый Фрибус! Вы из всех нас имеете, кажется, больше всего шансов выжить и увидеть свободу. Я вас прошу исполнить мою последнюю просьбу, за которую буду благодарен до гроба. А ждать мне его уже недолго. У меня есть жена, с которой я связан уже десять лет. Есть двое милых, любимых детей - Валя восьми лет и Леночка пяти лет. Дети - это самое дорогое, что у меня есть. Однако в вечных странствиях по белому свету и в опасностях борьбы я очень мало успел им помочь и хочу, чтобы когда-нибудь они узнали, что я их любил и умер как воин, побежденный телом, но свободный духом. Сейчас они в Астрахани, фамилия жены - Мямлина Лидия Николаевна… Хорошо было бы сообщить и в Баку, в партийный комитет, чтобы в случае возможности послать Народному комиссару Сталину для Кирова сведения о моей судьбе. Я умру спокойно… Целую вас и желаю скорее быть свободным для жизни, для любви, для счастья. Моя фамилия Оскар Лещинский - никому не говорите. Жму руку…»
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Ранним утром 10 июня рыбница Михаила Рогова причалила к пристани в районе Баилова, в южной части бакинской бухты. У пристани стояли два баркаса, грузовой пароход и несколько парусников. Но на них было безлюдно. Видимо, команды еще спали. Пристань тоже была пустынной. Только у раскрытых ворот пакгауза виднелось человек десять грузчиков, которые, сидя на расстеленном брезенте, неторопливо распивали чай.
Это был второй рейс Михаила Рогова в Баку. Как и при первом, его ждали на пристани. Встретил рыбницу тот же Мухтар, через которого в прошлый раз по явке Рогов связался с Бакинским комитетом партии.
С Мухтаром, приветливым молодым азербайджанцем, Рогов подружился в первый свой приезд в Баку. Носил он небольшие черные усики, ходил всегда в чистеньком синем халате и яркой тюбетейке, называемой здесь «чаплашкой», и считался среди пристанского люда франтом. Должность у него была нехитрая: маркировщик. В его обязанность входила маркировка товаров, подготовленных к отправке в различные каспийские порты. Он делал надписи или ставил условные знаки на тару или упаковку товаров, указывал место отправления и назначения товаров, грузополучателя, а если надо, то указывал качество товаров, способ обращения с ними. Но нехитрая должность Мухтара заставляла его всегда бывать на ногах, носиться с кистью и банкой краски в руках по пакгаузу, пристани, пароходам и парусникам, встречаться с экспедиторами и хозяевами, получающими свои товары. Если к тому же учесть, что на пристани от берегового матроса до начальника все были свои люди, поставленные Бакинским комитетом партии, то легко себе представить, какие чудеса, при своих способностях и талантах, здесь творил Мухтар…
Перекинувшись с Роговым двумя-тремя фразами, ничего не значащими для посторонних, но имеющими глубокий смысл для них обоих, Мухтар подал грузчикам знак, и те сразу же примчались к рыбнице. Мухтар спустился в трюм, и началась разгрузка привезенных Роговым из Астрахани тюков. В них были винтовки, патроны, листовки.
Тюки были доставлены в пакгауз и спрятаны среди мешков с кишмишем, урюком, миндалем, орехом, привезенных на днях сюда из Персии. А ночью они должны были незаметно исчезнуть в рабочих кварталах Баилова, среди бухтинских нефтяников. Грузчики снова расположились на брезенте и как ни в чем не бывало продолжали чаевничать.
Мухтар возвратился на рыбницу.
Первое, о чем не терпелось Рогову спросить у Мухтара, - это о Тимофее Ульянцеве.
– Да, он был здесь, пробыл три дня и уехал на Мугань. Мы кое-что добавили ему из оружия, дали людей. На Ульянцева мы возлагаем большие надежды… - Рассказывая потом о разных бакинских новостях, Мухтар сообщил Рогову об отправке в Астрахань первой бакинской «туркменки» с бензином.
Рогов был обрадован этой вестью.
– Вот видишь, Михаил, как скоро бакинцы наладили дело с бензином! В отличие от твоей рыбницы, у «туркменки» двойные борта. Накачали мы туда больше тысячи пудов бензина. Надеемся, что через неделю отправим еще две «туркменки».
Раскуривая трубку, Рогов спросил:
– Как ты думаешь, Мухтар, долго мы пробудем в Баку?
– Думаю, что нет. Особенно долго не стоит здесь задерживаться. Конечно, это негостеприимно и не по-кавказски, - рассмеялся Мухтар, - но что делать - такие времена, Михаил. Выгоним англичан из Баку, покончим с мусаватом - тогда прошу к нам, в Баку. Будешь моим кунаком. Поедем с тобой ко мне на родину, в Гянджу, угощу тебя и настоящим шашлыком, и хорошим гянджинским вином, ну, а пока… - Мухтар протянул руку, - давай почту.
Рогов вынес из дальнего угла трюма сверток с московскими и астраханскими газетами и вместе с письмом Кирова протянул все это Мухтару для передачи в Бакинский комитет партии. Пряча их к себе под халат, Мухтар посоветовал Рогову хорошенько отдохнуть и с тем покинул рыбницу.
Рогов приказал команде лечь спать, а сам сел на корму и принялся перебирать парус, основательно потрепанный при последнем шторме перед подходом к Баку.
На следующее утро вместе с Мухтаром на рыбницу пришли два грузчика-амбала и какой-то матрос, который показался Рогову очень знакомым. «Где я его мог видеть?» - подумал Рогов.
Грузчики и матрос принесли в корзинах хлеб, зелень, сухари, банку с икрой и другие продукты. Потом грузчики ушли, а матрос остался.
– И все это нам?
– не без удивления спросил Рогов, указывая на продукты.
– И вам, и нам, - уклончиво ответил Мухтар и, взяв корзину с хлебом, спустился в трюм.
Его примеру последовали Рогов и матрос; они захватили остальные продукты.
– Знакомься с новым членом твоей команды, - сказал Мухтар, указывая Рогову на матроса.
– Да мы, пожалуй, знакомы, - сказал Рогов, протягивая руку.
– Только не вспомнить, - где, когда?..
– Дудников, - представился матрос.
– Знакомы мы по Астрахани. Прибыл сюда вместе с Ульянцевым. Оставлен для связи. А встречались мы с вами, товарищ Рогов, и на матросском митинге, где я выступал после вас, и на партийных конференциях…
– Ну вот, вспомнил!
– Рогов еще раз пожал руку матросу.
– С радостью приму в свою команду.
– Вот и хорошо!
– сказал Мухтар.
– Познакомив вас, я свою миссию, пожалуй, и закончил. В дальнейшем во всем полагайтесь друг на друга. Потом я еще загляну к вам.
– И Мухтар покинул рыбницу.