Грозовая охота
Шрифт:
а не прятаться за куполом.
Флейта, подаренная Серыми, светилась нежным пульсирующим розовато-молочным
светом. Кисточку я оторвала и швырнула вниз - к демонам Я-сина.
К демонам предков! К демонам этих старых хрычей!
Сегодня всех - к демонам!
Больше всего мне хотелось сейчас сыграть Призыв, чтобы толпа тварей пришла и очистила
этот мир, чтобы всё стало просто и понятно - есть свои и есть чужие. Есть те, кто должен
жить,
Говорят, Высшие - такие твари. Это оскорбление. Для тварей.
Твари честны и последовательны в своих желания - защитить дом, поесть, напасть на
захватчиков. Твари не плетут интриг и не играют в игры, у тварей все просто. И честно.
Сегодня я бы очень хотела быть тварью. Знать, кто враг, а кто друг. Чтобы жизнь стала
простой и понятной.
Иногда продолжать оставаться людьми так сложно.
Я поднесла флейту к губам, и первые ноты мелодии прозвучали в морозном воздухе. Флейта
стонала и плакала, звуки, которые должны убаюкивать и успокаивать, сегодня наоборот
бередили и тревожили душу.
Ещё одна нота - и звук взмывает ввысь. Бутч слушал молча, на расстоянии, прикрыв глаза.
Я играла, волосы трепал ветер, падал снег - снежинки таяли на щеках и стекали вниз
солеными каплями, флейта стонала и плакала... я играла Колыбельную.
Сзади вспыхнули плетения, и следующий куплет разнесся над всем поместьем - Бутч кинул чары усиления звука. Я играла и оплакивала Нике, отца, Фей-Фей и то прошлое, которое
никогда больше не повторится.
Старое будущее исчезло - плакала флейта, исчезло навсегда, растворившись в тумане на
вершинах Лирнейских. Сакрорум вырастет и станет прекрасным целителем, и никогда,
никогда не будет помнить. И, может быть, когда-нибудь, столкнувшись на практике или в
госпитале, Нике просто улыбнется, пройдя мимо, но по крайней мере он будет жить. Жить.
Свой долг перед Сакрорумом я погасила - теперь у каждого из нас свой путь, своя дорога, и
нам не по пути.
флейта стонала и плакала. Падал снег, укутывая поместье белым пушистым покрывалом.
Где-то в комнатах за кухней Маги приподняла голову, прислушиваясь, и скорбно покачала
головой - девочка, девочка...
Старик обходил денники, и тоже приподнял к небу подслеповатые глаза, с наслаждением
покачиваясь в такт мелодии... Старику всегда нравилась Колыбельная...
Райдо курил, открыв окно настежь, пытаясь разглядеть что-то в белой пелене снега,
стряхивал пепел на подоконник и досадливо морщился - его достал Север, вечный снег и
постоянный холод. Райдо хотелось в Столицу, музыка тревожила что-то внутри и заставляла
думать о том, что давно ушло. Менталист с силой захлопнул окна и кинул на комнату купол
тишины.
Ликас не спал - он объезжал посты охраны. Мелодия догнала его за второй линией защиты,
взвихрилась вокруг снежными бурунами, от того, что алариец резко осадил коня,
прислушиваясь. Поместья было не видно, но и так знал, что маленькая пигалица опять
вылезла на крышу... Он сердито дал коню шенкеля. Вся в мать.
Где-то далеко в деревне приподняла голову Марта и, не услышав ничего, досадливо цокнула
языком - мерещится на старости лет.
флейта стонала и плакала. Падал снег, укутывая поместье белым пушистым покрывалом.
Охрана на постах замирала, слушая непривычную мелодию, щурилась, пытаясь разглядеть
маленькую фигурку на крыше с развивающимися волосами, но все тонуло в белой пелене
снега... и только флейта рассказывала о том, что все ушло.
Засыпайте.
***
Сир Кастус стоял у открытого настежь окна в кабинете и слушал, как плачет флейта.
– Колыбельная..., - Луций неслышно подошел и встал плечом к плечу.
– Стоило ли... девочка
на самом деле привязалась к горцу.
– Именно поэтому, Луций... именно поэтому...
– Дознаватели обещали...
– Ты прав, но... мёртвым нет необходимости помнить, - мелодия снова взмыла вверх и
несколько особенно пронзительных нот звенели, растворяясь в морозном воздухе.
– Так
будет лучше для всех...