Грядущая буря
Шрифт:
Жак начал говорить что-то еще, потом остановился. Это не дало бы ничего хорошего… и нет необходимости на самом деле говорить это, в любом случае. Он и Альфред были друзьями почти восемьдесят стандартных лет. Фактически, это был Жак, кто (к большому удивлению остальной его слишком известной семьи) представил высокого молодого мантикорского офицера флота, йомена, и экс-сержанта морской пехоты своей младшей сестре.
Технически, Жак и Аллисон были двойняшками, хотя он был рожден за пять стандартных лет до нее. Их родители представили документы на одноплодную беременность, только обнаружили, что они зачали близнецов. Второго ребенка можно было бы отдать на усыновление, конечно,
Он всегда обожал ее, и он создал яростный защитный промежуток, куда она обращалась, когда они оба становились старше. Было время, когда она так сильно критиковала его и с такой чертовской эффективностью за «вмешательство» в ее жизнь, но он не показал, что это беспокоило его. Это было нелегко, быть Бентон-Рамирес-и-Чоу, и он знал, как сильно Аллисон ненавидела мысль о давлении и превращении ее в одну из ролей которая ожидается от ее семьи. Он не хотел, чтобы она была вынуждена быть кем угодно, кем она не хотела быть, и он будет проклят, если он позволит кому-нибудь сделать это с ней, даже если его «любопытство» и «буйность» будет посылаться подальше ею при случае. И он был придирчив, как ад, в том, кого он признал достойным быть рядом с ней, тоже. Тем не менее, он никогда не имел ни единого сомнения при представлении ее Альфреду Харрингтону… и он был шафером Альфреда на свадьбе.
Никогда не было момента за все годы, после того, когда он также не почувствовал минимум следов сожаления. У Жака Бентон-Рамирес-и-Чоу было два родных брата, и он любил их обоих (хотя Энтони мог действительно выводить его из себя; не все соперничество братьев умерло с простым течением времени), но правда в том, что он был ближе к Альфреду, чем любой из них.
Бог мой, он выглядит ужасно, думал он сейчас, а чертов удар был три долбанных месяца назад! Он должно быть был инвалидом, сразу после него, и я позволил моей проклятой «ответственности» мешать? Боже! Четыре гребаных дня. Вот как долго заняло бы это. Я мог бы дать ему четыре дня, по крайней мере, чтобы прийти сюда и сказать ему в лицо, что я…
Сказать ему что? Вопрос прервал Жака на середине мысли. Он не смог бы сказать Альфреду ни одной вещи, чего бы он уже не знал. Не смог бы выполнить что-либо, что Аллисон и его дочери и сын не сделали бы. Но он знал, что он никогда не простит себя в любом случае за не выполнение чего-то.
— Папа прав, дядя Жак, — сказала Хонор тотчас. — Мы знали, что ты сказал. Ты говорил это, в своих письмах. И не похоже, что мы единственная семья — здесь или на Беовульфе — кто имел дело с такими же вещами. Мы… справлялись с этим так же, как и любой другой, я думаю.
— Я вижу это, — ответил Жак. Но он и Хонор всегда были близки, и он знал, что она увидела вопрос за его ложью. Если вы справляетесь с этим, так хорошо, то почему вы все еще здесь, а не дома на Сфинксе? Он увидел понимание в ее глазах, но она только постоянно оглядывался назад.
— Во всяком случае, я здесь сейчас, — сказал он бодрее, — и, похоже, я буду в состоянии остаться хотя бы на время.
— Правда? — Аллисон посмотрела через столик на него, и он услышал счастье в ее голосе. — Как долго?
— По крайней мере… — начал он, а затем остановился и изогнул бровь на Хонор. — Что, еще одну стандартную неделю или около того, как ты думаешь, Хонор?
— Об этом. — Она криво улыбнулась. — Может быть день или два дольше.
Аллисон и Альфред оба пристально посмотрел на свою старшую дочь, и Хонор попробовала их эмоции, когда они делали расчет. Это не заняло много времени; каждый мантикорец знал, когда нападение солли должно достичь Мантикоры.
— Ну, мы будем рады принять тебя, — сказала Аллисон через мгновенье. — С другой стороны, если ты собираешься быть здесь так долго, может быть, мы должны двинуться дальше и открыть Харрингтон Хаус, Хонор? — Она дала дочери полунасмешливый, полупокорный взгляд. — Он не останется так долго, если это не будет официально, а если это так, он, вероятно, должен быть близко к Лэндингу. Кроме того, твой отец и я полагались на твое и Эмили и Хэмиша гостеприимство достаточно долго.
— Вы прекрасно понимаете, что вы по-любому не навязываетесь, мама. Но если вы хотите дом, конечно же вы желанны там. Коли на то пошло, я говорила вам раньше; теперь он твой и папы. Я трачу каждую минуту, которую могу, здесь в Белой Гавани, в любом случае, и это дает намного больше смысла для вас и близнецов использовать дом, чем для того, чтобы просто стоять пустым.
Она пожала плечами, хотя «стоять пустым» было очень неточным описанием нормального состояния ее особняка у Залива Язона. Он был полностью укомплектован на все времена, была ли она сама в резиденции или нет. Коли на то пошло, это было посольством Лена Харрингтон на Мантикоре, и его официальные функции никогда не прекращались. Но истинной причиной, почему она избегала особняк на вершине утеса после прибытия домой с Хевена, были все воспоминания, что они хранили о Эндрю и Миранде Лафоле, о Фаррагуте, и о сержанте Иеремие Теннарде. В конце концов, ей придется вернуться, она знала, но она не была готова противостоять всем этим напоминаниям только пока.
И мама знает это тоже, подумала она. Но если она думает, что папа исцелился достаточно, чтобы идти домой — хотя бы в Лэндинг, по крайней мере, даже если он еще не готов на владение собственностью — то это должен быть хороший знак. И она права, появление дяди Жака вместе с тем очень поможет. Кроме того, это действительно больше дом для них, чем для меня. Это было бы верно, даже если бы я не женилась на Хэмише и Эмили, учитывая, сколько времени я провожу полностью вне мира.
— Это урегулировано, тогда, — сказала Аллисон. — Я свяжусь с М… я имею в виду, я попрошу Мака связаться с персоналом, чтобы предупредить их, что мы едем домой.
Это была такая короткая пауза, и так быстро исправлена, что только Хонор и Нимиц уловили, как она чуть не сорвалась и сказала: «Миранда».
— Ну, казалось бы, это хорошо, что вы обе закончили решать мою судьбу, — сказал Жак с улыбкой. — Я вижу, мы собираемся сойти за то, что, я полагаю, технически называется громоподобной толпой.
Он указал на маленькую группу (или возможно, не такую на самом деле и маленькую все же) пролившуюся из дверей дома, ведущих в сад, и Хонор уловила, что состояние бдительности отряда телохранителей (и одной телохранительницы), рассеянных по всей террасе, покрылось шипами, когда они также обратили внимание на вновь прибывших.
Они еще больше сфокусировались, чем прежде, те охранники, после удара Явато и брифингов Антона Зилвицкого о нано-запрограммированных убийцах, и она попробовала холодное мрачное одобрение ее дяди их бдительности.
Однажды, она знала, он найдет, смотря на ее попытки мириться с личными телохранителями, это забавным, хотя он бы понял (лучше, чем ее родители, на самом деле) то, почему такого рода безопасность является необходимым. Однако сегодня она почувствовала не развлечение в мыслесвете Жак Бентон-Рамирес-и-Чоу, когда он глядел на этот защитный, зелено-форменный кордон.