Грязная любовь
Шрифт:
Он говорил очень быстро и тихо. Я разобрала далеко не все слова, но общий смысл поняла.
ГЛАВА 14
Мысли лихорадочно крутились в моей голове, пытаясь хоть как-то структурировать хаос. У нас с Юлькой нет родственников. Нет друзей. Даже знакомых нет. Мы с ней вдвоём на всём белом свете. И ей сейчас плохо. Очень плохо. А я ничем не могу помочь. Но Алек может! Он не последний человек на Ковчеге. Я не доверяю ему. Я никому не доверяю. Но у меня просто нет выбора. Даже если у меня получится выбраться из этой чёртовой клетки, найти
Я легла на пол клетки и начала отжиматься. Папа учил нас быть сильными. Мама воспитывала стойкость. Юлька кажется слабой и наивной, но это не так. Вернее, только отчасти так. Нас учили выживать. Запирать грустные мысли и тяжёлые воспоминания в глубине памяти. Никогда не сдаваться и всегда заботиться друг о друге.
Сто... сто один... сто два. Истекая потом, я поднялась на ноги и впервые огляделась. Сознание прояснилось – теперь я могу мыслить здраво. Клетка совсем небольшая, три на три метра примерно. Замок новый и навороченный. Открывается пластиковой картой. Прутья заржавели, но распилить ножовкой, да ещё и бесшумно их вряд ли получится. Глубоко вздохнула, борясь с отчаянием.
Нельзя позволить им увести Юльку. Алек сказал, что на Шахтах ей помогут, но... Тогда я потеряю её навсегда. Ковчег – временное строение, не предназначенное для содержания заключённых. Здесь живут только в тёплое время года, а, значит, после прихода холодов военные уедут. Можно будет вернуться в наш дом – поговорить с соседями. Кто-то из них должен знать моего отца. Или того человека, которому принадлежит дом. Нам нужно найти друзей.
Но сначала нужно сбежать из этого бесовского места. Ах, папа, папа... Как ты мог умереть просто так, не оставив ни единой подсказки. Кем ты был и почему власти так сильно тебя боятся? Почему из-за тебя мы с Юлькой из ценного ресурса превратились в преступниц? Стоп! Нет времени искать виноватых. Нужно выбираться. Вот только как?
Варианта два – довериться Алеку или попробовать вырубить его. Отнять пистолет, пристрелить охранника и..? Я не знаю, где они держат Юльку. Времени на её поиски не будет. А ведь есть ещё охрана по периметру. И забор под электричеством...
Всю ночь я провела без сна, ворочаясь на жёстких досках. Доски! Под утро меня осенило – если повезёт, доски будут скреплены саморезами. Достаточно большими и острыми, чтобы вскрыть сонную артерию. Так и есть. На Ковчеге всё строилось максимально просто и быстро, без заботы об эстетике. Я вцепилась в шляпку самореза зубами и начала его медленно проворачивать. Сначала он не поддавался, то и дело, выскакивая из зубов. Расцарапал мне дёсна в кровь, неудачно соскочив и... сдвинулся но долю миллиметра! Ещё немного и я могу выкручивать его рукой, предварительно обернув болт-переросток трусами.
Около двух часов ушло на пятисантиметровый саморез. Выглядит как новенький и до сих пор острый на конце – уколола себе палец, чтобы проверить. Теперь осталось только ждать и надеяться на то, что Алек придёт...
Охрана не заходила в клетку. Еду передавали через крошечное отверстие у пола. Можно, конечно, пожалеть попробовать через прутья клетки убить охранника, но это слишком рискованно.
— Привет. Выглядишь не очень. Плохо спала? – он появился ближе к обеду.
— Издеваешься? Мне даже одеяло не дали, а тут адский холод по ночам.
— Рад, что ты смирилась. Распоряжусь, чтобы тебе принесли матрас и одеяло. Постельное бельё и подушки заключённым, даже ценным, не положены.
— Как моя сестра?
— Приходит в себя. Вчера ей дали успокоительное и оказали первую помощь. Не волнуйся, она будет в порядке. То, что вчера произошло, - он отвёл взгляд. – Не должно было произойти. Полковник получил выговор. Её больше не тронут.
— Значит, Юльку отправят в Гнездо?
— Нет. Но и причинять боль ей больше не будут.
— Спасибо.
Я догадалась, что именно Алек донёс наверх о самоуправстве полковника. Отличный момент отблагодарить его ударом в спину. Пустила трогательную слезу, положила голову ему на плечо и обняла правой рукой за шею. В сжатом кулаке которой скрывался саморез...
— Ты убить меня хотела, - еле слышно шепчет мне на ухо, больно вывернув руку.
— Нет... Да, - шепчу в ответ, получая внезапное удовольствие от столь тесного контакта. – Мне нужно увести сестру отсюда.
— Я же тебе вчера всё объяснил.
— Что объяснил? Что мне нужно строить из себя разведчицу-проститутку, собирая информацию для невесть кого? Мне это не нужно. Я хочу просто уехать. Вместе с сестрой. Спрятаться и жить дальше. Как раньше.
Неожиданно я почувствовала, как он ослабил хватку. А потом и вовсе отпустил меня, достал из кобуры пистолет и протянул его мне. Смотрю на него недоумённо и слова не могу произнести.
— Хочешь прятаться и жить спокойно? Ты имеешь на это право. Держи. Приставь его к моей шее дулом вверх, - я, ничего не понимая, взяла пистолет в правую руку. – Дулом к верху держи. И вот, - он протянул мне одноразовые наручники. – Надень их на меня. А ещё...
Алек с искренним состраданием посмотрел на меня и со всей силы ударился виском о край лавки. Из его головы тут же начала сочиться кровь, он зашатался, но быстро пришёл в себя.
— Со мной всё хорошо, не волнуйся. Вот, держи, - протянул мне связку ключей. – А у тебя хорошая интуиция. Сегодня ежемесячная планёрка, на постах охраны оставили новобранцев, которые даже собственной тени боятся. Раздевайся.
— Что? – я всё ещё была в растерянности.
— Нужно сделать кляпы, - Алек стянул с себя майку и разорвал её на три части. – Один охраняет тебя, ещё один твою сестру и трое на входе в Ковчег. Нужно ещё два кляпа.
Я не заставила просить себя дважды. Разделась и порвала свою майку на две части.
— Спрячь их в карман. В обмундировании охраны есть наручники. Прикажи им сразу их надеть. А потом заткни рот. Не бойся придушить – засовывай тряпки как можно глубже.
— Я знаю, - злобно огрызнулась. – Ты уверен, что стоит бежать днём?
Слишком странно он себя вёл. Зачем ему помогать мне? На улице светло и стоит нам выйти из этой импровизированной тюрьмы, нас сразу же заметят.
— Ночью территорию патрулируют, - коротко ответил он.