«Грязное белье» Кремля. Разоблачение высших чиновников РФ
Шрифт:
Ради такого случая Кириенко даже формально поделился властью. Главным учредителем «Гарантии» стало Нижегородское отделение Пенсионного фонда РФ, а его руководитель (и будущий подследственный ценой в миллион долларов) Виктор Бабакаев возглавил совет банка.
На этом гладкое исполнение схемы и остановилось. Пенсионный фонд ни одного дня не был должником банка «Гарантия», как это предписывалось договоренностями между Кириенко и Барчуком от 12 сентября. А вот банк оказался в долгах у ПФ с того момента, как появились первые деньги.
Вместо кредитования Пенсионного фонда «живыми деньгами» НСКБ «Гарантия»
Правда, сроки погашения векселей были вполне божеские. Первый из них (за номером ПВ-207) должен был быть оплачен 15 января 1996 года, последний (за номером ПВ/ВНГ-02) — 17 июня того же года.
Если бы банк расплатился в срок, схема «Пенсионная нефть» оказалась бы работоспособным механизмом, для своего времени даже прогрессивным. Но тогда ее организаторам незачем было бы и огород городить.
Ни 15 января 1996 года, ни даже 15 января 1997 г. руководитель нижегородского ПФ Бабакаев не предъявил банку к оплате ни одного векселя. А 31 марта 1997 года г-н Бабакаев недрогнувшей рукой подписал договор мены, предложенный ему уполномоченным банкиром Кириенко.
Кириенко получил назад просроченные векселя своего банка, а взамен выдал на ту же сумму векселя ОАО «Нижегороднефтеоргсинтез», одного из предприятий, на которых паразитировала «управляющая компания» «НОРСИ-ойл». Заметим, что ханты-мансийская нефть на эти самые почти 110 миллиардов была в распоряжении Кириенко еще за полтора года до этого.
Операция фактически являлась реструктуризацией долга. И уже тот факт, что новые векселя были выданы и приняты на все ту же «старую» сумму, без учета процентов и пеней, говорит о сознательном нанесении ущерба Нижегородскому отделению ПФ РФ.
Но по векселям еще следовало бы получить деньги, хотя бы номинал. А это оказалось весьма затруднительно. Практически банк «Гарантия» избавился от обязательств перед пенсионным фондом, так ничего ему и не заплатив. Фонд же взамен получил сомнительное право требовать у «НОРСИ-ойл» деньги, которые эта фирма задолжала банку «Гарантия».
При этом официально финансовое положение «НОРСИ» было далеко не блестящим. Задолженность в федеральный бюджет и Пенсионный фонд — свыше 410 миллиардов неденоминированных рублей; задолженность перед банками по кредитам и процентам — почти 900 миллиардов, долг поставщикам давальческого сырья — почти 300 миллиардов.
Даже если подходить к делу формально, г-н Бабакаев, подписывая договор мены векселей, проявил по меньшей мере халатность. Он обязан был предварительно проверить финансовое состояние «НОРСИ». А если подойти к происшедшему с мерками бытовой логики, совершенно очевидно, что г-ну Бабакаеву было абсолютно безразлично, заплатит ли когда-нибудь «НОРСИ» Пенсионному фонду. Не знать о положении вещей в этой компании, которую возглавляет тот же Кириенко, с которым они вместе заседают в совете банка «Гарантия», Бабакаев просто не мог. Как не мог, хотя бы по долгу основной службы, не знать об уже имеющейся задолженности «НОРСИ» перед Пенсионным фондом.
В результате Нижегородское отделение ПФ РФ со своими 110 миллиардами оказалось в длинной очереди кредиторов, где никто никого вперед не пропускает. В просторечии положение, в
В том же 1997 году Кириенко решил «оптимизировать» схему. Он учредил в городе Сарове (закрытое территориальное образование в Нижегородской области, фактически — местная «офшорка») фирму «Русьнефтеинвест». К 1999 году нижегородский пенсионный фонд стал счастливым обладателем векселей этой фирмы почти на 140 миллионов рублей.
Дальше события развивались по накатанному пути. В феврале 1999 года, когда «Русьнефтеинвест» должна была погасить свои векселя, г-н Бабакаев не предъявил их к оплате. Подождал до мая и с готовностью подписал очередной договор мены. На сей раз нижегородский пенсионный фонд получил взамен ликвидных (с определенными оговорками) векселей «Русьнефтеинвеста» собственные векселя потрепанного дефолтом банка «Гарантия».
На сей раз г-н Бабакаев был прикрыт получше. Поддержкой ему служило специальное письмо от московского начальства Пенсионного фонда РФ за номером АЗ-22–28/10247 «О необходимости реструктуризации векселей НСКБ «Гарантия» в государственные долговые обязательства в связи с общим снижением ликвидности векселей банка».
Письмо было получено вскоре после августовского кризиса 1998 года. Способствовать его появлению не было для Кириенко проблемой. Ведь к тому моменту из скромного регионального расхитителя казны он превратился в «политика федерального уровня». Конечно, было бы нелепо, если бы организатор дефолта Кириенко не позаботился о реструктуризации долгов собственного банка.
(Кстати, уже будучи премьером, Кириенко продолжал пользоваться щедротами банка «Гарантия»: вклады на его счету имели повышенную процентную ставку и росли ударными темпами.)
Грешным делом можно подумать, не затевалась ли вообще вся эта экономическая катастрофа с единственной целью — поглубже упрятать выведенные из нижегородского пенсионного фонда несколько десятков миллионов долларов? Во всяком случае, трудно усомниться, что «индульгенция» Бабакаеву от головной организации была подготовлена еще тогда, когда Кириенко был действующим премьером России.
Цинизм, между прочим, вполне достойный «либеральных экономистов». Ведь конвертация долгов банка «Гарантия» в гособязательства означает на практике, что государство должно второй раз заплатить пенсии нижегородцам. Но и наивность со стороны распорядителей «Пенсионной нефти» удивительная. Очень уж примитивная получилась в итоге комбинация — два раза обменяли векселя и решили, что никто концов не найдет.
Само собой, концы обнаружились быстро. И прокуратура занялась Бабакаевым. Тот, конечно, рисковал не просто так. И сам работал в банке «Гарантия», и жена его, и дочь. И даже тесть Бабакаева держал в «Гарантии» ни много ни мало 9 счетов.
Мало того, в этом банке практиковалась характерная для тех времен схема «поощрения» нужных людей. Скажем, супруга г-на Бабакаева обращается к руководству с просьбой выдать ей крупную ссуду на льготных условиях (в связи с тяжелым материальным положением, надо полагать). Эту ссуду она, не выходя из операционного зала (а может, и не входя в него), кладет на депозит. Проценты по ссуде символические, а по депозиту — 999 процентов годовых!