Грязное золото победы
Шрифт:
— А я давал клятву, — вскинулся Роэлль. Внезапно дунувший ветер растрепал длинные темные волосы юного эльфа, глаза его засверкали ярким зеленым огнем. — Кем я буду считать себя, если брошу вас здесь? Да ни за что!
— Ну что ж… Тогда вперед, друзья…
Ветер усилился, сорвав с плеч эльфа легкий плащ. Черной птицей он вмиг унесся куда-то ввысь, но никто не обратил на него внимания. Воздух засветился ярчайшим светом, заливая все вокруг нестерпимым для глаз сиянием. И люди оторвались от земли, взлетев к ледяному небу, сквозь плотные непроглядные облака к вершинам гор.
Тьма и холод окутали их у самой вершины. Тьма и холод — они стремились вырвать жизнь из их тел, выпивали силы по капле, продлевая агонию. А где-то далеко внизу, в середине гор, скрывалось дикое, бушующее пламя, которое поглощало эти капли жизненной энергии.
Мгновение — и Ранар обернулся драконом. Старые мудрые глаза на миг встретились со спокойным взглядом Воителя, и дракон поднял голову к небу, разрывая облака грозным ревом. Огромные крылья распахнулись, наполняясь ледяным воздухом, но они уже не могли удержать дракона… Яростный столб горячего пламени вырвался из горла, и ящер камнем рухнул вниз, в объятия родной огненной стихии.
— Пришло время! — голос Воителя раскатом пролетел над горами. — Роэлль! Ты, ты останешься жить и возьмешь на себя тяжесть спасения Анлиона!
Анкар обнял эльфа за плечи и посмотрел ему в глаза.
— Запоминай, Роэлль. Много тысяч лет спустя, на закате миров, твои потомки станут носителями великой силы, силы Предела. Их общему могуществу даже мой последователь ничего не сможет противопоставить. Величайшими будут называть твоих детей жители Анлиона, их будут бояться и воспевать, ждать и ненавидеть — но такова уж их судьба. Ни мне, ни тебе не удастся ничего изменить. И дай Создатель, если они окажутся на стороне очередного Желтого Воителя… Запомни, Роэлль. Ты должен жить, но из этого мира ты должен исчезнуть. Беги, Роэлль. Смени имя, переделай внешность, растворись на одной из ваших планет — пусть все думают, что юный эльфийский принц погиб вместе со стариком Воителем. А ты укройся и живи. И помни, помни обо всем, через что мы прошли с тобой. Прощай, Роэлль. Прощай и помни!
Столб пламени вырвался из недр гор, скрывая Анкара из глаз эльфа. И в этом ревущем безумии он услышал яркий, ликующий смех — Духа, Меча и Дракона. Единая сущность разделилась, впервые, но все они знали, что так случится снова и снова. До прихода Величайших.
Три ярчайшие звезды зажглись в небе Анлиона. Две из них вспыхнули, затмевая светило — и погасли, а третья опустилась на край горы рядом с эльфом.
— Роэлль, а ты поседел… — грустно заметил Дракон.
— Я вижу… — горько кивнул эльф, откидывая за спину темную гриву, в которой ярко светились несколько кипельно-белых прядей. — Ты поможешь мне?
— Конечно, — кивнул ящер, помогая обессиленному эльфу забраться на спину. — Что будешь делать?
— Последую совету, — он прильнул к огромной шее, стараясь удержаться. — Анкар говорил, что я…
— Да знаю. Как-никак, я в то время еще был его частью, — повел крылом Дракон. — Будешь прятаться?
— Буду, — кивнул принц. — Потому что иначе мне долго не протянуть. Что-то случится, что-то очень страшное, и это уничтожит мир в Анлионе.
— Грядет война, — согласился ящер. — Очень скоро грядет. А мои две трети вернутся не раньше, чем через пару сотен веков… Я, конечно, не думаю, что Величайшие окажут такое сильное влияние на наш мир, как сказал Анкар, но все возможно. Поэтому тебе все же стоит поберечься, Роэлль. Не знаю, даже предположить не могу, что случится завтра…
А на следующий день началась война. Но юного эльфа уже не было в этом мире…»
Костер ровно трещал, когда утих последний звук печально-спокойного голоса старого воина. Никто не говорил ни слова, все сравнивали легенду с той старой сказкой про пожертвовавшего собой дракона, ушедшего Воителя и предателя эльфа… Сказка рассказывала о смелом юноше Дире, бросившемся вдогонку за отцом и убившем предателя. И это его потомки должны были стать Величайшими…
— Но… если он погиб? — вскинулась Ниара.
— Я не знаю, о чем говорила легенда дальше, — пожал воин плечами. — В этом месте текст обрывался, возможно, дальше было еще несколько листов. Согласитесь, несколько иной расклад получается. Не правда ли?
— Получается… Но тогда почему драконы и эльфы стали врагами? Ведь дракон все-таки помог эльфу выжить и спуститься с горы?
— Я не знаю. Единственный, кто может ответить на это вопрос — это сам Желтый Дракон Предела. Лидер.
— Он? Но разве?.. — Лайон удивленно смотрела на воина.
— Так он же бессмертен, — усмехнулся воин. — Так что он наверняка знает. Уж Роэлля-то точно нет в живых, а Дух и Меч Воителя к тому времени покинули наш мир.
— Мы найдем Дракона, правда, Ниара? — Лайон повернулась к подруге. — Нам надо его найти! Иначе беда настигнет наш мир!
— Найдем, — кивнула девочка, успокаивая ее.
Предел… Он снова проснулся, передавая свою волю через юную носительницу. Только возникали порой сомнения, что это именно Предел, а не какое-то хитрое заклинание, посланное Жоффером на их поимку. Воины удивленно косились на девочку, так твердо настаивавшую на обязательной встрече с самим Желтым Лидером, драконом, которого видел вживую далеко не каждый из его сородичей. Что уж говорить о людях, тем более, о двух каких-то девчонках.
— Вы определенно что-то скрываете, — заметил воин. — Но почему-то мне очень не хочется узнавать, что это.
— И правильно, — кивнула Ниара. — Это опасно для вас же самих… А у нас слишком тяжелая дорога, чтобы делить ее с кем-то…
— Так… А те, кто рискуют разделить ее с вами, плохо кончают? Кем был Ламог? — воин прищурился, поглядывая на Арра и Лэя.
— Сначала врагом, потом… Потом он спас нам жизнь, скорее всего, чтобы вернуть назад, туда, откуда мы сбежали. Но потом… Я не знаю. Не знаю, кем он был.
— Не нравится мне это… Очень не нравится.
— Поэтому мы не хотели, чтобы кто-то шел с нами. Не стоит рисковать жизнями людей.
— А вашими стоит?
— Я рискую жизнью едва ли не с рождения, — холодно посмотрела на него Ниара. — Вы просто не знаете кто я и откуда.
— Так что наши жизни ничего не стоят, когда они стоят на одной доске с…
— Лайон! — окликнула ее подруга. В голосе девочки ясно слышались раздражение и страх. Неявный, неясный — но это был страх. Боязнь неизвестности и чего-то большего, опаснейшего, злейшего.