Гусары, молчать!. Тетралогия
Шрифт:
«Надо ускориться!», буквально требую я сам у себя. Спускаюсь вниз и перехожу в ближний бой. Уж в чём я уверен на все сто процентов, так это в идеальном развитии своих силовых нитей по всему телу. В тех, которые пронзают мышцы и легкие. Не знаю, каким образом они умудряются переноситься в эту форму, но я понимаю, что они выдержат чуть ли не любой напор маны. Практически каждый день последние два года я только и делаю, что прокачиваю через себя свой резерв с помощью «Восстановления сил». Если и этого не хватит, то мне в срочном порядке надо искать
Моё подсознание работает великолепно, этого не отнять. Уверен, теперь я могу обогнать самолет, если мы решимся провести такой эксперимент. Хорошая новость для меня и очень плохая для зомби. Они явно решили, что я сейчас сдохну, ибо последние секунд семь я стою абсолютно неподвижно.
Резкий рывок вперёд – за три секунды я умудряюсь пронзить насквозь весь строй тех немёртвых , что пытались нас атаковать, выбравшись на оперативный простор.
Разворачиваюсь – за мной остаётся лишь огненный след. Все, кого я коснулся хотя бы краем плеча, сгорают огромным факелом.
Смотрю внутрь себя – источник слегка уменьшился, но он продолжает накачивать меня силой. Хорошо, продолжаем, значит, в том же духе!
Заставляю своё подсознание постоянно перекачивать эту энергию в сторону моего ускорения и физического усиления, вновь бросаясь в сторону мертвецов.
Единственное, что умудряются сделать эти бедняги, провожать меня взглядом, пытаясь понять, где же этот ненормальный остановится в этот раз. Если бы у них был хотя бы малейший намёк на чувство самосохранения, они бы развернулись и попытались бы свалить. Примерно этим занимается сейчас тройка некромантов, которых я умудрился учуять на расстоянии в четыре километра от себя!
Уверен, за это стоит благодарить мои способности к магии разума. Никогда раньше я бы не почуял чужие разумы на таком расстоянии. Зато сейчас явственно их ощущаю. Гадкие и мерзкие сознания, к которым даже прикоснуться противно. Искренне хочется выжечь их, чтобы никогда больше не почувствовать столь противную фигню, от которой начинает выворачивать.
Раз хочется, значит надо реализовывать свои желания! Мне потребовалось тринадцать секунд, чтобы догнать улепётывающих повелителей мёртвых.
«Из-за них я не сплю последние сутки? Из-за этих тварей мы двадцать три часа сражаемся против зомби?», удивленно смотрю я на троицу некромантов. Я чувствую их страх. Он обволакивает их разум, ослабляет их связь с источниками, заставляет дрожать их руки и ноги. Они смотрят на меня и боятся предпринять хоть что-то, не понимая, что я такое и как от меня отвязаться.
Рейтинг моего отвращения достиг таких значений, что я окончательно понял, что вообще не хочу к ним прикасаться.
Три «Мозголома» вылетели с моей стороны и врезались в головы повелителей мертвых.
Слышали выражение: «сейчас голова взорвётся?». Если да, то я готов заявить, что стал свидетелем того, как за несколько мгновений три черепушки разорвались
«Так, больше никаких экспериментов над товарищами… Друзьями… Чёрт, да я же Никиту одного оставил против орды зомби!», здравый смысл умудрился восторжествовать.
Разворачиваюсь назад, возвращаясь к немёртвым , которых я за это время успел возненавидеть на уровне с их повелителями. Источник в груди всё ещё работает, пусть и на порядок слабее, чем до этого. Приходится обращаться уже к своему резерву, чтобы держать такую скорость.
– Вроде хватило… – бормочу я через десять минут.
Перед глазами заваленное пеплом и догорающим мясом поле. Немного в стороне сидит выжатый Никита. За нашими спинами – офигевающие «медведи», которым не досталось ни единого оппонента из так называемых «мощных зомби».
– Как-то мне нехорошо, – хмурюсь, возвращаясь в человеческий облик.
Заглядываю в резерв – там чёрная дыра. Резерв не просто в нуле, он выжат досуха, словно из него последнее время выдавливали по несколько капель, сжав в несколько слоёв.
«Мля, что сейчас будет», приходит понимание, а потом наступает темнота…
Глава 24
Мне не надо было открывать глаза, чтобы понять, где я очутился. Я уже думал о том, чтобы проплатить платную палату на ближайшие три года. Зато точно буду уверен, что очнусь на мягкой кровати, около меня будут день и ночь сидеть красивые медсёстры, ожидая дрожания моих век.
А они конкретно так дрожат. Пытаюсь открыть глаза – не получается, могу лишь зрачками туда-сюда двигать, не больше. Пробую выдавить из себя звук, сильно напрягаюсь…
«Твою мать, я, что, вырубился?», очнулся я через некоторое время. Видимо да, потому что запахи доносятся совсем иные.
Где-то готовят что-то очень вкусное. На уровне жареной картошечки с салом… Желудок, осознав, какие ароматы доносятся до мозга, тут же решает подать свой голос. Уверен, этот трубный глас разносится на всю больницу.
На этот раз у меня получается открыть глаза. Бесполезное занятие, кстати. Я и так слишком хорошо знаю этот потолок, имел возможность изучить каждую выщерблину на нём. Ничего интересного, в общем, что не скажешь о моём безумном голоде.
Больничная койка слегка приподнята. У меня получается осмотреть себя, даже нет необходимости голову поворачивать. Количество всевозможных трубочек и датчиков, которые опоясывают моё тело, трудно назвать. Даже не рискну предположить, что они делают и какие показатели снимают, уж слишком это сложное занятие.
Пробую приподнять правую руку – вроде получается, даже особо сильной боли нет. Есть ощущение, будто все мышцы разорвались и потихоньку восстанавливаются, но это же не в первый раз, к подобному я давно приучен. Повторяю подобный жест с левой рукой – успешно.