Гувернантка
Шрифт:
В тот момент я не была уверена, что это я. Я никогда ни с кем так не говорила, чеканя каждое слово. Это произнес кто-то во мне, кто заставил не только замереть кухарку на полуслове, но испугать меня.
Катя пожала плечами и вышла. Дети уже умывались и как будто ничего не заметили, а меня начало трясти. Я снова и снова прокручивала фразу: «займитесь завтраком для детей». Первый раз в жизни я повысила голос.
Справившись с собой, я заглянула в ванную комнату и увидела, что дети, стоя каждый перед своей раковиной чистят зубы. Я заправила постель Милы и тут вспомнила об одежде. Один за другим я открыла встроенные шкафы, но увидела только коробки, в которых были футболки,
– А где другая твоя одежда, Мила?
Мила открыла комодик в углу, там были белые колготки, которые девочки были маловаты и несколько белых маечек.
– Нашли одежку-то? – спросила Катя.
Она стояла в дверях и дружелюбно улыбалась. На секунду я подумала, что она начнет критиковать и грязные джинсы, и платье с розой, откроет шкаф, который я не заметила, полный чистой, добротной одеждой. Но она как будто была вполне удовлетворена всем увиденным.
– А ботиночки я вот сюда прячу, – с этим словами, Катя сняла крышку с большой коробки в углу, где стояло две пары кроссовок.
Я спросила нет ли еще чего-нибудь.
– Нет, все остальное маловато, Наташка… – Катя замолчала. – Спускайтесь, си’роты, а то остынет все.
Обращение «сироты» больно резануло мой слух, Катя обращалась к детям, а я отнесла эти слова и на свой счет. Кухарка вышла, а я постаралась помочь Миле с колготками. Поверх платья я надела на нее одну из толстовок Гриши. Гриша оделся сам. Мы уже пошли к лестнице, когда Мила заволновалась, вытащила свою ручку из моей и бросилась к кроватке. Она разворошила, заправленную мною постель и осторожно подняла подушку.
Я услышала тихий восторженный вздох, когда она увидела свою обновленную куклу. Мила спрятала ее в грязном рюкзачке в виде панды и только после этого вернулась к нам, крепко сжимая ручку рюкзачка в своей руке.
Когда мы вышли после завтрака во двор, Василий курил на крыльце, зло сплюнув, он заматерился. Мы собирались на полчаса дольше, чем он нам отвел.
– Извините, как ваше отчество?
– На кой?
– Я только хотела попросить вас в вежливой форме, не выражаться и не плеваться при детях, – ответила я.
– Что?! – Василий запыхтел, лицо его покраснело, но потом он как-то сдулся и уже весело, похлопав меня по плечу, назвал училкой и сел за руль.
Василий отвез нас в огромный торговый центр, где мы не сразу нашли детский магазин. Он дал мне номер своего сотового, мы договорились, что я позвоню, когда мы закончим. Еще в машине я пересчитала деньги. Их было немного, учитывая, что детям нужно было не только белье и повседневная одежда, но и верхняя. Оказалось, что кроме легких курток и резиновых сапожек у них ничего не было.
Я никогда не получала удовольствия от долгих прогулок по магазинам. Но в этот раз несмотря на то, что приходилось выгадывать каждый рубль, подбирая теплое платье и свитер для Милы и определяя размеры Гриши, я совершенно не утомилась. И, если бы не Мила, которая начала тоскливо посматривать в сторону выхода, я бы еще не скоро отправилась к кассе. Вместе с продавцами я срезала
Прошло несколько часов после завтрака, и я решила, что прежде, чем отправляться в обратный путь, нам надо поесть. В понедельник, людей было немного. Поэтому особенно в глаза бросались дети, которые были похожи на обычных детей и на которых были совершенно не похожи мои подопечные. Гриша не тянул на свои девять лет, и Миле я не дала бы больше шести. Они делали все, о чем я их просила, и почти не проявляли интереса к происходящему. Я решила, что мы будем есть пиццу. Детей мне пришлось кормить на свои деньги, от тех, что дал Дмитрий, не осталось ни копейки. Ребенком я очень любила все блюда в приготовлении которых участвовало тесто, поэтому решила, что и Мила с Гришей не должны остаться равнодушными. Находясь в приподнятом настроении, я готова была разрешить купить какой-нибудь сладкой газированной воды или чего-нибудь еще из раздела нездоровое питание. Но дети с удовольствием ели то, что я выбрала и не просили ничего другого.
– А мороженое вы любите? – спросила я, догадываясь, что не стоит ожидать бури восторгов.
Гриша пожал плечами, Мила махнула головой точно также как до этого, когда я спросила нравится ли ей пицца. Про себя я назвала их маленькими старичками и заказала мороженное. Нам принесли по три разных шарика. Я, вероятно, здорово их напугала рассказом, что мороженное надо брать маленькими кусочками и есть очень осторожно, чтобы не заболело горло, потому что Мила замерла над своей вазочкой с ложкой, а Гриша крайне осторожно положил в рот маленький кусочек.
Я уже была не рада своей затеи, подумалось вдруг о том, что у детей может быть какая-то болезнь или аллергия, о которой меня забыли предупредить, а я не додумалась спросить.
Вдруг Гриша заулыбался:
– У меня клубника, – сказал он и отломил кусочек от следующего шарика. – А это лимон. А это не знаю что.
Мила начала пробовать свои шарики и у нас началось что-то вроде игры. Мы пробовали шарики друг у друга. Мила не могла назвать ни одного вкуса и только перечисляла те продукты, название которых могла вспомнить, или повторяла за Гришей, я называла то, что не мог назвать Гриша. Гриша повторял за мной и рассказывал, что ему нравится больше всего.
Хорошее настроение сохранялось и в машине, когда мы ехали назад. Милу сморило, а Гриша рассуждал сколько он может съесть мороженого и каких еще видов оно может быть. Он даже спросил, ел ли когда-нибудь мороженое дядя Вася. И наш водитель начал посмеиваться и уверять, что в детстве съел его не меньше тонны и поэтому теперь у него вместо сердца огромная льдина. Но как только мы въехали в деревню и покатили по ее темным улицам, Гриша примолк.
Я начала переживать, что меня выбранят за долгую отлучку из дома, за то, что дети не пообедали по-домашнему. Но Катя только спросила надо ли подогреть что-нибудь, а отца детей я увидела только в конце недели. Оказалось, что будни он проводит в Москве, в своей квартире, а в Новые Колокольчики приезжает только на выходные и то не регулярно.
После возвращения мы вместе полдничали на кухне. Затем играли в детской, и к детям снова вернулось веселое настроение. Часов в семь нас позвали вниз, ужинать. Я уже порядком устала. Внизу кроме детей, Кати и меня был еще Василий.
– Опять ты эту грязь с собой приволокла? – Катя встала руки в боки и строго уставилась на рюкзачок-панду Милы.
Мила не расставалась с ним с того момента, как утром положила туда куклу. Я заметила, что он все время был с ней рядом. Я бы с удовольствием купила ей новую сумочку, но, как я уже сказала, деньги Дмитрия быстро закончились.