Хаггопиана и другие рассказы
Шрифт:
— Да, — подтвердил он. — Боюсь, нам пора уходить.
— Но вы же не видели мои прекрасные книги! — запротестовал Морзен. — Смотрите, смотрите!
Он стащил с полки два массивных старинных тома и открыл их на столе. Текст выглядел невероятно, ослепительно, потрясающе; и, вопреки своему странному отвращению, Гарри и Джулия стали рассматривать древние книги, восхищаясь их красотой.
— И вот эта книга, и эта. — Морзен водрузил на стол целую груду литературных сокровищ. — Смотрите, разве они не прекрасны? Теперь вы рады,
— Ну, наверно… да, — нехотя согласился Гарри.
— Прекрасно, прекрасно! Я вернусь через минуту… нужно подкрепиться… пожалуйста, посмотрите пока книги… получите удовольствие…
Морзен быстро зашаркал к двери и исчез во мраке.
— Эти книги… — заметила Джулия, как только они остались одни. — Они, наверно, стоят целое состояние!
— И ведь здесь их тысячи, — с благоговением и оттенком зависти ответил Гарри. — Но что ты скажешь о старике?
— Он… пугает меня. — Она содрогнулась. — И как от него воняет!
— Тсс! — Он приложил палец к губам. — Он может услышать тебя. Куда он пошел, как думаешь?
— Вроде бы он сказал, что нужно подкрепиться. Надеюсь, он не рассчитывает, что я стану есть что-то приготовленное им!
— Глянь-ка сюда! — Гарри подошел к полке у окна и провел пальцами по ряду особенно древних книг. — Веришь ли? Некоторые названия мне знакомы. Отец всегда интересовался оккультизмом, и я припоминаю…
— Оккультизмом? — перебила его Джулия, снова с нервными нотками в голосе.
Прежде он не обращал на это внимания, но сейчас она выглядела в точности на свой возраст. Так всегда происходило, когда у нее разыгрывались нервы, и тогда никакой макияж на свете не мог скрыть изношенность кожи.
— Оккультизмом, да, — ответил он. — Знаешь, «Темные искусства», «Сверхъестественное». Но какое собрание! Здесь есть книги на старонемецком, на латыни, на голландском… Только вслушайся в эти названия: «Книга о философском камне», «Тайна Червя», «Мультипликатор судеб», «Книга Эйбона», «Некрономикон»… — Он потрясенно присвистнул. — Интересно, что предложит за такое собрание Британский музей? Наверно, эти книги бесценны!
— Да, они бесценны! — донесся со стороны распахнутой двери гортанный возглас. Вошел Морзен, неся поднос с хрустальным графином и тремя большими хрустальными бокалами. — Но, пожалуйста, не прикасайтесь к ним. Это гордость моей библиотеки.
Старик поставил поднос на незанятый угол стола, откупорил графин и щедро разлил вино по бокалам. Гарри подошел к столу, взял свой бокал и попробовал вино. Оно оказалось красное, густое, очень вкусное. Его глаза восхищенно распахнулись.
— Превосходно! — воскликнул он.
— Одно из лучших, — согласился Морзен. — И ему почти сто лет. У меня осталось всего шесть таких бутылок. Я держу их в катакомбах. Вы непременно должны осмотреть катакомбы. Ах, и там, внизу, есть еще кое-что настолько интересное, что мои книги покажутся просто скучными.
—
— Всего несколько секунд, — умоляюще сказал он, — которые вы запомните на всю оставшуюся жизнь. Позвольте наполнить ваши бокалы.
Вино согрело ее, успокоило разыгравшиеся нервы. Она видела, что Гарри, несмотря на его прошлую реакцию, жаждет посмотреть катакомбы Морзена.
— Еще немного времени у нас есть, — умоляюще сказал он. — Может?..
— Конечно, — проклокотал старик, — времени вполне достаточно, да? — Он проглотил вино, шумно причмокнул губами и повел своих гостей вон из комнаты, бормоча на ходу. — Пошли, пошли… вот сюда… совсем недолго…
И снова они последовали за ним — вроде бы больше ничего не оставалось. Они углубились во тьму коридора с высоким потолком, туда, где Морзен взял свечи из ниши в стене и зажег их. Потом два, три пролета вниз по каменным ступеням, в подвал глубоко под развалинами и оттуда десятка полтора шагов до подземного помещения, в котором на кушетке с выцветшими шелковыми подушками их ждало то, о чем говорил Морзен.
Сама комната выглядела сухой как пыль, однако в циркулирующем в ней воздухе ощущалась влага, и, возможно, это редкое сочетание помогало сберегать предмет на кушетке. Там, в центре пещеры с занавешенными стенами, в круге обветшалых каменных плит, похожих на миниатюрный Стоунхендж, лежала древняя мумия пергаментного цвета, со сложенными на животе руками, застывшая в вечном покое. И в то же время странным образом… живая.
В ногах у нее стояла свинцовая шкатулка с крышкой на петлях, немного похожая на гробик. Узор на крышке, смутно различимый в тусклом свете, изображал какое-то мифическое создание, наполовину лягушку, наполовину собаку. Его рот окружали короткие щупальца или усики. Гарри провел пальцем по запыленному рельефному очертанию химеры.
— Говорят, у нее было любимое животное, создание-компаньон, которое спало рядом с ней в этой шкатулке, — сказал Морзен, снова предвосхищая вопрос Гарри.
Любопытство Джулии перевесило отвращение.
— Кем она… была?
— Последняя подлинная Жрица Культа, — ответил Морзен. — Умерла около четырехсот лет назад.
— Турки постарались? — спросил Гарри.
— Турки, да. Но даже если не они, кто знает? У этого культа всегда было много противников.
— Культ? Вы же не имеете в виду орден? — недоуменно спросил Гарри. — Вас называют… м-м-м… Божьим человеком. И если когда-то это здание было церковью…
— Божьим человеком? — Смех заклокотал в горле Морзена. — Нет, не вашего Бога, друг мой. И это была не церковь, а храм. И не орден, а культ. Я его жрец, один из последних, но когда-нибудь нас станет больше. Это культ, который никогда не умирает.
Его голос, теперь спокойный, эхом отдавался по пещере, усиленный ее акустикой.