Хамелеон 2

Буланов Константин Николаевич

И вот, когда прибывшие в Картахену транспорты оказались полностью разгружены, а доставленная техника своим ходом убыла в находящийся примерно в 70 километрах от порта курортный городок Арчена, где имевшиеся гостиницы как раз могли вместить советских танкистов, это случилось. Успевший изрядно перенервничать Геркан дождался-таки той самой команды от полковника Кривошеина — командира их танкового полка, о выделении двух десятков грузовиков и двух же десятков водителей под временное командование товарища Орлова — старшего сотрудника НКВД в Испании. О роли которого, правда, мало кто был в курсе. Александр — был. А также знал, что Александр Михайлович Орлов или же в отрочестве — Лейба Лейзерович Фельдбин, сбежит летом 1938 года в США, прихватив всю кассу отдела НКВД в Испании. Потому даже совесть танкиста ничего не вякнула о возможности подставы данного человека под расстрельную статью. Просто сбежит пораньше,

когда обнаружится пропажа части ценнейшего груза, вот и всё. Или не сбежит. Тут уж как карта ляжет. Главное, чтобы грузовики не подвели в самый ответственный момент. Недаром краском с упоением ковырялся в их механизмах, приводя те в порядок, что во время недельного плавания, что после разгрузки на испанской земле.

И ведь что это были за грузовики! Песня! Не какие-нибудь трехтонные ЗИС-5 или вовсе полуторки ГАЗ-АА, а способные утащить на себе аж 8 тонн ЯГ-10! Самые грузоподъемные машины из числа производимых в СССР. По подсказкам Геркана в Испанию отправили именно их, поскольку они могли перевозить в своих кузовах легкие танки Т-27, что полностью отвечало воззрениям военных о необходимости доставки танков к полю боя на автомобиле-танковозе в целях сбережения ресурса боевой техники. В общем, можно было констатировать, что краском преуспел в обеспечении максимально грузоподъемным транспортным средством своей будущей операции по экспроприации части золотого запаса. А развитая вокруг транспортировки столь ценного груза секретность, заставила её организаторов даже отказаться от всякой охраны в пути. Лишь водители и два сопровождающих — вот все, с кем можно было столкнуться потенциальным налетчикам на 5-километровом отрезке совершенно безлюдной горной дороги протянувшейся от старых пороховых складов до въезда в морской порт Картахены. Очень сильно изобилующей резкими поворотами горной дороги, отчего во многих местах сам будущий «экспроприатор» не рискнул бы проезжать на столь тяжелой и неповоротливой машине быстрее 5 километров в час, чтобы не улететь в обрыв. Это же не позволяло сопровождающим груз ответственным работникам полноценно наблюдать за всей колонной. Особенно в ночное время, на которое и выпадала перевозка из-за опасений вражеских авиационных налетов. Александр всё это прекрасно знал, поскольку не единожды прошелся по ней еще в свой предыдущий визит в Картахену.

В общем, товарищ Орлов сделал всё возможное, чтобы возглавляемый им «золотой конвой» мог быть захвачен и ограблен ну очень малыми силами. И ему действительно сильно повезло, что те же анархисты так и не пронюхали о данной авантюре. Впрочем, не повезло ему в том, что о ней уже был в курсе один маскирующийся под пламенного борца за победу коммунизма мелкобуржуазный элемент, желающий стать крупнобуржуазным владельцем заводов, газет, пароходов. Дело оставалось за малым — припереть к стенке будущего соучастника ограбления, если не века, то десятилетия точно.

— Кстати, Михаил Андреевич, я давно хотел у вас поинтересоваться. Как вы держите связь с вашим учеником и другом Рамоном? — До отбытия колонны грузовиков из Арчены оставалось два часа, Солнце уже активно клонилось к закату, и на обустраиваемой танкистами базе подходили к завершению все работы. Вот и заместитель командира полка по технической части со своим знакомым переводчиком, покончив с делами, отправились через скрывающую танки оливковую рощу к ближайшему ресторанчику, где можно было пропустить кружечку пива и отведать неплохую паэлью по картахенски. Желудок Александра, в отличие от пищеварительных трактов большинства прибывших с ним сослуживцев, уже спокойно мог переваривать местную пищу без необходимости после срочно лететь в туалет. Потому порой он позволял себе заглядывать в местные заведения общепита. Благо деньги на кармане тоже имелись. Тут и приступил Геркан к завершающему этапу вербовки Крыгина в будущие соучастники преступления.

— Каким Рамоном? — нахмурив брови и едва не сбившись с шага, повернулся к вышагивающему сбоку танкисту бывший наставник многих испанских пилотов. Больно уж неожиданным вышел прозвучавший вопрос.

— Ну как же! Конечно же с Рамоном Франко — родным братом «генералиссимуса» Франсиско Франко! — аж театрально всплеснул руками от недогадливости своего собеседника Геркан. — Вы, кстати, знали, что последнему не так давно присвоили столь громкий титул? Нет? Ну, да и черт с ним. С этим Франсиско, — отмахнулся он от озвученной информации, словно от чего-то малоценного. — Лучше мы с вами вернемся к Рамону. Он ведь был одним из ваших лучших учеников, насколько я смог выяснить. Именно вы подготовили Рамона к трансатлантическому перелету, сделавшего его самым знаменитым пилотом Испании!

— Он действительно был когда-то моим учеником, — поняв, что отпираться тут совершенно бесполезно — очень уж много знал беседующий с ним танкист, Крыгин постарался «отмазаться» давностью этих событий. — Но это было десять лет назад. С тех пор много воды утекло, и мы не общались последние лет пять. Так что вы что-то путаете, камарада Алехандро.

— Ну как же я могу путать, дон Мигель? — едва не принялся переигрывать краском, впрочем, вовремя сдержался от принятого в Испании эмоционального размахивания руками. — Факты же буквально кричат об этом! Вот смотрите! Во-первых, ваша супруга осталась в вашем доме на острове Мальорка, который находится под контролем франкистов, — принялся загибать он пальцы левой руки. — Во-вторых, ваш давний сослуживец по Российскому Императорскому Флоту и добрый друг Николай Александрович Рагозин ныне является личным пилотом Франсиско Франко. В-третьих, вы единственный из всех пилотов морской авиации, кто перешел на сторону республиканского правительства, перелетев с той самой Мальорки на самолете, забыв при этом прихватить с собой обожаемую супругу. Что, согласитесь, уже несколько настораживает. Ну а, в-четвертых, мною уже было озвучено ранее. Вы очень близко знакомы с младшим братом нынешнего руководителя всех сил мятежников. Уж извините, но отсюда буквально просится единственный вывод — вы засланный казачок. Хм. Простите, не хотел подшутить над вашим происхождением, — даже несколько смутился под конец своей обличительной речи Александр, поскольку его собеседник являлся выходцем из семьи донских казаков.

— Так значит вы всё-таки из разведки, — поджав губы, грустно так усмехнулся авиатор. Сейчас в Испании происходили такие события, что с врагами не церемонились вовсе. А обвиняемых в шпионаже ежемесячно расстреливали сотнями, что одна, что другая, сторона. И даже если он действительно был невиновен, озвученные факты являлись слишком сильными неопровержимыми доказательствами его полнейшей неблагонадежности. Было даже странно, что здесь и сейчас его никто не кинулся крутить для последующего допроса. Шедший сбоку военинженер 2-го ранга всё так же и продолжал держать путь к приглянувшемуся им ресторанчику, словно это не он только что обвинял своего собеседника в тяжких прегрешениях.

— Вы видите вон тот танк? — совершенно сбивая летчика с толка, указал Геркан на просматривающийся сбоку силуэт Т-24. Если бы львиная доля советских экипажей ныне не проходила акклиматизацию, не слезая с горшка днем и ночью, их уже, несомненно, кинули бы в бой, где-нибудь на подступах к Мадриду. И сам Александр вполне мог упустить возможность личного обогащения, отправившись вместе с ними. Но природа и микробы Испании были на его стороне, позволяя приблизиться к мечте о, наверное, независимости и собственном небольшом «свечном заводике», где никто не смел бы указывать ему, что делать и как творить. — Это мой танк. Я был его главным конструктором, — уточнил он в ответ на вопросительный взгляд Крыгина. — Точнее, я был создателем шедевра, который впоследствии превратили в эту посредственность, — с трудом удержался, чтобы не сплюнуть, «обиженка».

— Посредственность? Вы же сами недавно утверждали, что это лучший танк из всех, что существуют в мире, — вновь удивился летчик, как очередной неожиданной смене темы беседы, так и озвученной информации. — И, честно говоря, я был склонен верить вам в этом вопросе.

— Да. Утверждал. И не отказываюсь от своих слов. Но, по сравнению с опытным образцом, доставленные сюда серийные машины действительно являются посредственностью, — как-то даже грустно вздохнул Александр. — Мой шедевр потерял отличное орудие, похудел в толщине брони, лишился ряда конструктивных особенностей усиливавших его стойкость в бою. А про качество сборки я даже говорить не желаю. Оно ужасно. И знаете что еще? Знаете? Те, кто безжалостно изуродовал моё детище, присвоили себе все лавры его создания, объявив себя разработчиками Т-24. Моя фамилия отныне упоминается лишь вскользь, как одного из конструкторов подвески. Гады! И подобное отношение к себе я наблюдаю последние 6 лет, поскольку до этого был вовсе никем. При этом все, кто в курсе данной ситуации, делают вид, будто так и надо. Всех всё устраивает! Всех, кроме меня!

— Так… вы желаете сменить сторону? — очень так тихо и даже деликатно поинтересовался Крыгин, не забыв при этом оглянуться по сторонам, дабы убедиться, что рядом нет, ни лишних глаз, ни лишних ушей.

— Что? А, это! Нет, конечно! — возмущенно фыркнул в ответ Геркан, которому уж точно не приходило в голову вставать на сторону местных мятежников. — Родина не виновата, что меня там давят соперники-карьеристы, не чурающиеся любых грязных приемов для всяческого выпячивания своих достижений и принижения чужих. Такое, я не сомневаюсь, происходит и в любой другой стране мира. Просто формы могут быть несколько иными. И только.