Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать
Шрифт:
— Ошибаетесь, — ответил профессор. — Вор не ограничился подвалом. Из подвала он проник дальше в дом. Видите там три окна, среднее из них открыто? Вор был как раз в тех комнатах, когда его присутствие обнаружили. Это те самые знаменитые комнаты, о которых мы с вами, если помните, говорили за ужином в «Фениксе». Три комнаты, которые господин Мильде уже несколько лет держал запертыми, это обстоятельство у всех вызвало жгучее любопытство, и у меня в том числе.
Хенглер с интересом взглянул на окна, на лице у него не мелькнуло даже тени беспокойства. Потом он
— Этот странный рассказ разжег и мое любопытство. Ничуть не меньше, чем ваше. Вор что-нибудь украл?
— Я же сказал, его обнаружили.
— И схватили?
— Вас это интересует?
Антиквар насторожился и внимательно посмотрел на профессора.
— Конечно, но я должен был сам это понять: здесь столько людей, что задержать его было, полагаю, не трудно.
— Его не задержали.
— Какая досада!
— Он вылез в среднее окно, оно и сейчас еще открыто, — ответил профессор. — То, в котором занавеска колышется от ветра.
— Но это же настоящий акробатический трюк, такой не каждому по плечу, — задумчиво проговорил антиквар. — А Торбен здесь? — спросил он неожиданно.
— Торбен приехал, но сейчас он отдыхает, — ответил профессор.
— Вообще-то, он ранняя пташка, — заметил антиквар.
— Сегодня он не спал всю ночь.
— Ну разве что, — почти насмешливо улыбнулся антиквар. — Однако час тому назад он, должно быть, еще не спал. Я полагаю, он отправился на покой, как раз перед тем, как вы обнаружили вора.
— Почему вы так думаете? — спросил профессор, все больше и больше волнуясь. — Разрешите задать вам один вопрос: вы приехали сюда прямо из Копенгагена?
— Да.
— На этом автомобиле?
— Разумеется.
— По автомобилю этого не скажешь.
— Я немного вымыл его в ближайшем трактире, как же иначе.
Хенглер ближе подошел к профессору.
— Господин психиатр, — тихо и немного презрительно проговорил он. — Господин психиатр, мне хотелось бы продолжить наш разговор в доме, я не люблю такого яркого солнца.
— Пожалуйста, если вы считаете, что нам есть, о чем говорить.
— К тому же, мне не нравится вся эта публика. — Хенглер поглядел на крестьян, которые во время этого разговора отошли от них подальше.
Лесничий с нескрываемым любопытством наблюдал за профессором и антикваром. Он понял, что раздражение профессора имеет свои причины, и ему не хотелось, чтобы крестьяне оказались свидетелями возможной ссоры. Поэтому он быстро провел профессора и антиквара в холл. Здесь все было так, как в тот роковой день, когда господин Мильде покинул свой дом. Обстановка большого холла свидетельствовала о постоянстве вкуса его хозяина — стены были украшены оружием, однако без каких-либо признаков хвастовства, как часто бывает, когда охотники выставляют свои трофеи.
Антиквар хотел подняться по лестнице на второй этаж, но профессор остановил его.
— Нам больше не мешают любопытные, и мы можем спокойно поговорить здесь. Вы обратили внимание на то, что с тех пор, как вор убежал, прошел всего час?
— Теперь,
На его лице было написано искреннее удивление, вызванное поведением профессора. Профессор как будто объявил антиквару войну.
— Однако мои слова не произвели на вас никакого впечатления, — с досадой продолжал профессор. — Меня восхищает способность некоторых людей к притворству.
— Я вас не понимаю.
— Возможно, вы поняли бы меня, если бы я рассказал вам, как выглядел вор, — объяснил профессор. — Нам, к счастью, удалось разглядеть его внешность. На левой щеке у него был шрам, очень заметный шрам от осколочного ранения. Кроме того, он был явно похож на иностранца и говорил по-английски. Ну, и, наконец, после его исчезновения прошел всего час.
— Не вижу никакой связи в том, что вы говорите, — сказал антиквар. — Очень хорошо, что у вас есть приметы преступника, по ним его будет легко поймать в округе, где все хорошо знают друг друга. Но почему вы опять обращаете мое внимание на то, что с его исчезновения прошел всего час?
— Полагаю, что за этот час он мог успеть основательно изменить свою внешность. Мы считаем, что узнали в воре человека, который уже возникал в связи с убийством господина Мильде, этот человек называет себя Стамсундом и отличается тем, что феноменально меняет свою внешность и выступает в самых разных обличиях.
Хенглер удивленно наблюдал за профессором, потом с досадой развел руками, словно выражая сожаление, что не понимает, о чем тот говорит.
— Вы имеете в виду смерть старого господина Мильде? Должен признаться, я вовсе не думал о ней в последнее время. Мне казалось, что это дело уже закрыто. Однако могу понять, что люди, потрясенные в свое время редкой жестокостью этого убийства, до сих пор не могу забыть о нем, — в его голосе звучало неискреннее сочувствие.
Хенглер снова сделал движение к лестнице, но профессор, раскинув руки, загородил ему путь.
— Вы хотите взглянуть на те комнаты? — спросил он.
— Да, — ответил антиквар. — Моя профессия заставляет меня интересоваться такими предметами.
— Вы туда не войдете, — решительно проговорил профессор.
Антиквар нахмурился, но тут же с вежливым поклоном отступил назад.
— Тогда подождем, пока не придет Торбен, — сказал он.
36
С этими словами Хенглер расположился в одном из широких уютных кресел. Он поставил на полу рядом с собой небольшой фотоаппарат, вытянул ноги и закрыл глаза. Выглядел он совершенно невозмутимыми, казалось, наслаждается покоем.
— Господин Мильде придет не скоро, он сейчас спит, — сказал лесничий.
— Не тревожьтесь, я подожду, — ответил антиквар. — Я только что поел в ближайшем трактире, пока с моего автомобиля смывали пыль. Мне будет даже приятно отдохнуть здесь в прохладе.
Хенглер тщательно протер свой лорнет в золотой оправе и оглядел стены, он щурился, как все близорукие люди.