Ханский ярлык
Шрифт:
Спалось князю в эту ночь плохо. Снилось Бог весть что. То вроде он бежит куда-то, то за ним кто-то гонится и вот-вот схватит, а у него ноги почти не двигаются. Наконец его схватывают, и князь в ужасе просыпается. Сердце зайцем в силке колотится от пережитого страха.
«Ох, не в руку ли сон? — подумал Юрий Данилович. — Неужто бежать придётся?»
Но утром, когда вышел во двор, понял: бежать не придётся. Кругом татары. Толкутся у конюшни, и даже у ворот их малахаи видны. Обложили, как медведя в берлоге. И навстречу, скалясь в ухмылке,
— Ну как спалось, князь?
— Хорошо, — буркнул Юрий Данилович с едва скрытой ненавистью.
— Значит, едем?
— Едем. Но мне распорядиться надо.
— Распоряжайся, князь, распоряжайся, — молвил татарин всё с той же ухмылкой, а Юрию подумалось: «Знает поганая харя, что меня ждёт. Знает. Вишь, как говорит ехидно, словно покойнику».
После завтрака призвал к себе Юрий Данилович князя Фёдора и брата Афанасия.
— Ну, поди, знаете, что зовёт меня Узбек на суд?
— От тебя только слышу, — сказал Афанасий. — А за что?
— Вроде за то, что раньше не приехал за ярлыком. Но я думаю, Михаил там на меня нажалился за Новгород.
— Но ведь тебя сами новгородцы позвали.
— Сами. А попробуй докажи. В общем, так, други, ты, Фёдор, останешься за наместника.
— А я? — спросил Афанасий.
— Ты князь, Афоня. Князь. Но Фёдор старше тебя, опытнее, так что слушай его. Держитесь друг за дружку.
— А как с Михаилом быть? — спросил князь Фёдор.
— С Михаилом? — задумался Юрий Данилович. — С ним мира не будет, это ясно. Из-за него, может, меня и зовёт Узбек. Он наверняка попытается Торжок захватить. Вам его надо упредить.
— Ну, это мы сможем, — молвил Фёдор. — Снег сойдёт, трава вырастет, и выступим. А не пойдёт ли он на Москву?
— Вряд ли. Ему Новгород доставать надо сейчас. Да и в Москве Родион Несторович, Михаил об него зубы поломает.
Тем, что Юрия Даниловича зовут в Орду, да ещё и на суд, князь Фёдор был доволен, хотя старался не показывать вида. Суд ханский всегда короток и неумолим: смерть. Фёдор был уверен, что Юрий из Орды не воротится. Тогда Москва уж не станет угрожать Ржеву, с Афанасием договорится, ну а Борис его не ослушается. Так думал Фёдор, но внешне высказывал обречённому Юрию сочувствие:
— Я вот что тебе посоветую, Юрий Данилович, возьми с собой побольше даров. Может, удастся отдариться.
— Это само собой, — согласился Юрий. — Заеду в Москву, захвачу казну с собой, мехов, драгоценностей.
— Можно и Новгород пощипать.
— Нет-нет. Новгород нельзя. Вон наместник тверской пощипал, и дали ему по шеям. Новгороду я дал облегчение, пусть так и остаётся. Он твёрже за нас будет стоять. Славянам-то кто потакает, за того они и вопят на вече.
Алчедай не разрешил Юрию взять с собой много гриди.
— Зачем? Моих воинов-татар вполне достаточно. Что ли мы тебя не укараулим?
И опять эта ненавистная ехидная ухмылка. Если б кто из своих так посмел ухмыляться, князь бы ему всю рожу плетью исполосовал. А этот
Разрешил татарин князю взять с собой и Стюрку.
— Бабу можно. Она в дороге годится. Это вещь нужная. Хе-хе-хе.
Передав своего засёдланного коня Романцу, Юрий Данилович влез в телегу к Стюрке, опустил холщовую занавеску. Так и он никого не будет видеть, и встречные его не узрят.
Наконец тронулась коляска, закачался, заскрипел короб, зацокали вкруг копыта татарских коней.
— Словно в полон везут, суки, — процедил сквозь зубы Юрий Данилович.
Рядом, у плеча, Стюрка точила слёзы, лепетала всхлипывая:
— Хосподи, и за что ж нам такое наказание?
Это раздражало князя, он отталкивал от плеча её голову, ругался грязно:
— Не каркай, ворона. Заткнись!
16. ПОБЕДА МИХАИЛА ЯРОСЛАВИЧА
Хан Узбек, отпуская от себя Михаила Ярославича, придал ему двух послов татарских Таитемира и Имар-Ходжу, старого знакомца князя. С этими послами шёл и татарский отряд конников.
— Я отпускаю с тобой самых уважаемых моих людей, — сказал Узбек. — Они подтвердят на Руси твоё право на великокняжеский стол. И не только словом, но, если понадобится, и оружием. А с недоброжелателем твоим Юрием Московским я разберусь, пусть только явится.
Михаил Ярославич возвращался на Русь окрылённым. Ещё бы, его великокняжеский ярлык был снова подтверждён, а главный соперник, Юрий Данилович, вызван к царю на расправу.
Правда, во Владимире несколько охладил его торжество митрополит Пётр:
— Однако неладно, сын мой, тащить поганых за собой в наш дом. Ох, неладно.
— Но их навелил мне хан, владыка. И потом, Даниловичи доброго слова не понимают. Не успел я отъехать, а они уж в Новгороде уселись.
— Я их не оправдываю, сын мой. Но и тебя одобрить рука не подымется. По Андреевой стежке пошёл, князь, по Андреевой. А она к добру никогда не приводила. Ай запамятовал?
Где ж тут запамятовать? Любой приход татар на Русь добром никогда не кончался, даже когда являлись они вроде с благими намерениями — помирить перессорившихся русских князей. Всегда уходили в Орду, хорошо нагрузившись и ополонившись.
Родная Тверь встретила князя Михаила с великой радостью. Ещё бы! Отсутствовал едва ли не два года. Сыновья выросли, возмужали. Дмитрий почти вровень с отцом стал, правда, потоньше. Узнав о его противостоянии с новгородцами в подробностях, князь похвалил:
— Вот и хорошо, что миром разошлись.
Он понимал — сцепись Дмитрий со славянами, наверняка был бы разгромлен, а то и убит. Слава Богу, обошлось.
Однако ждала в Твери великого князя и неприятная новость: только что полученная потаённая грамота от Данилы Писаря, в которой сообщалось, что князья Афанасий Данилович и Фёдор Александрович собираются идти на Торжок и далее на Тверь.