Ханский ярлык
Шрифт:
В скоротечной сече погибли посадник и тысяцкий, но князь Фёдор ускакал. Не оказалось ни среди убитых, ни среди пленных и Афанасия Даниловича.
Вечером у костра Михаил Ярославич, собрав начальников, говорил:
— Завтра я с Таитемиром скачу следом за остатками их до самого Новгорода. Жало у змеи не вырвано, пока Фёдор с Афанасием на воле. Ты, Иван Акинфович, с Дмитрием остаёшься на костях [200] . Соберёте оружие, коней, телеги,
200
...остаётесь на костях — на поле боя.
— Всех? — спросил Иван.
— Всех. И наших и славян, чай, тоже православные. После этого погоните полон в Тверь, запрете в порубы. Если явятся покупники, продавайте. Я ворочусь, разберусь с остальными.
— А я? — спросил Фёдор Акинфович.
— Ты едешь со мной, Фёдор. Сядешь наместником.
— Опять? — скис Акинфович.
— Да-да, опять. Что? Наломал, видать, там дров, да? Оттого и турнули. Да? Ничего, сам свои грехи будешь замаливать.
Отвечать Фёдору Акинфовичу было нечем. Он-то знал свои «грешки» перед Новгородом и «замолить их» не очень надеялся. Оттого и скис.
17. В РАЗОРЕ И В РАЗДОРЕ
Князья Фёдор и Афанасий прискакали в Новгород с остатками дружины и сообщили, что к городу подходит князь Михаил Ярославич во главе татарского войска.
Быстро сбежавшиеся на владычный двор вятшие стали думать: как быть, что делать?
— Надо вооружать всех и укреплять город, — настаивали одни.
— Против татар мы не устоим.
— А что же делать?
— Надо слать навстречу Михаилу послов, он, как-никак, великим князем считается. Уговорить, умолить не брать нас на щит.
— Да. Если возьмут на щит, татары весь Торг очистят. Чего доброго, красного петуха пустят. Лепш откупится.
— Верно. От Дюдени ж откупились тогда.
— А я думаю, — осенило Лазаря Моисеевича, — надо слать архиепископа Давыда, он всегда к миру зовёт, он уломает Михаила.
— Верно. Владыку посылать надо.
Отрядили за владыкой Степана Душиловича как самого красноречивого. Выслушав посланца, Давыд сказал:
— Это что ж? Вы пакостили, а я за вами вылизывай? Так, что ли?
— Но, святый отче, к городу беда подступила, время ль считаться?
— Нет, сын мой, к городу подступил законный князь наш. И коль вы его в своё время незаконно извергли, извольте сами идти ему встречь с повинными головами.
— Но, владыка, мы ж это...
— И не уговаривай. Тогда не слушались меня, когда Юрия звали, так хоть теперь послушайтесь. Идите к князю Михаилу, кайтесь.
Воротился
— Владыка велит идти самим к Михаилу и каяться.
— Это что деется? Уже архиепископу никакого дела до города нет. А?
Но, как ни возмущались вятшие владыкой, а всё ж к тому же и прибились:
— Надо слать послов.
— Кого?
— Ну ясно, Степана Душиловича и Лазаря Моисеевича.
— Лазарь не подойдёт, — возразил Степан Душилович.
— Почему?
— Он Юрия ездил звать.
— А и верно. Тогда Ивана Дмитриевича, он, кажись, ему, Михаилу-то, сочувственный.
— Если сочувственный, то тогда Игната надо туда же.
— Какого?
— Да Веска ж. Игнат, ты чего забился в угол и молчишь?
— А чего говорить?
— Ну как? Тебя хотят послать к Михаилу, ты не возражаешь?
— Нет.
— Может, и довольно трёх. Теперь об окупе.
— О каком ещё окупе?
— О каком? Думаешь, князь Михаил спустит нам замятию? Тыщи две, а то и более заломит.
— Двумя тыщами не откупишься. С ним же татары.
— Да и где ж их взять? Последние в поход князя Фёдора всадили.
— Небось ухватит за горло, сразу найдутся.
— Хватит спорить, — вмешался Душилович. — Вы решайте, до каких нам уступать.
Заспорили вятшие едва не до драки. Когда дело кун касаемо, спокойствие трудно сохранить. Однако всё же уговорились на пяти тысячах, хотя все понимали, что и эти будет нелегко собрать. Город в разоре, народ в раздоре.
Посланцы нашли стан князя Михаила на берегу Меты. Он не стал звать их в шатёр, и едва они заговорили о желанном перемирии, как перебил:
— Выдайте мне головой князей Фёдора и Афанасия, тогда и будем говорить.
— Но, Михаил Ярославич, — взмолился Степан Душилович. — Ты же знаешь, что Новгород никогда не выдаёт своих.
— Своих? — усмехнулся Михаил. — С каких это пор Фёдор Ржевский и Афанасий Московский вам своими стали?
— Но они ж сидели в Новгороде, княжили.
— Сидели не на своём месте. На чужом, то бишь на моём. Вот их я и требую. Всё. Разговор кончен. Ступайте.
Повернулись новгородские послы, поплелись к коням. Князь окликнул:
— Игнат.
Беек остановился, обернулся к князю.
— Подь на час.
Беек подошёл. Михаил спросил негромко:
— Что там Фёдор с Афанасием делают?
— Город крепят, людей вооружают.
— Ага. Они драться хотят, а вятшие мира просят. Лихо, ничего не скажешь. Ну, как я вас завернул? Правильно?
— Правильно, Михаил Ярославич. Стой на этом, уступят, никуда не денутся.
— Ладно. Ступай, Игнат. А то вон Душилович уже посматривает подозрительно.