Характерник
Шрифт:
— В-в-эрр кхэ-кхэ, в-в-эрр!
Вставший рядом с Сергеем Лукавихин пояснил, извиняющимся голосом:
— Карповский! Он у нас парень городской, вот и не мог совладать с собой. Так-то он крови не боится, да ты, старшина, фашистов на фарш пустил. Долбил так, что куски мяса по песку валяются.
— Ну, дак от всей широкой души. Оружие пособирайте. Проверь, может у фрицев, пожевать чего есть?
— Уже распорядился.
— Да-а! Вон еще труп из коробки выбросьте, и мотоциклы сломайте, чтоб починить потом не смогли. Через пять минут отъезжаем.
Отсутствие карты края, а еще лучше бы с нанесенной на ней обстановкой, нервировало Сергея. Сейчас, когда у них появились колеса,
Уже в темное время суток выскочили на шоссейку, пристроились в хвост моторизованной колонны гитлеровцев. Со скоростью сорок километров в час глотали за ней пыль, где-то примерно часа полтора, а когда железный монстр зачихал и стал двигаться рывками, смогли съехать на проселок и через сто метров окончательно заглохли.
— Что, командир?
— Песец, бензин кончился! Дальше опять на своих двоих придется топать.
— Ну, и где мы сейчас? — поинтересовался младший сержант.
И что ему ответишь? Ответил как в старые добрые времена, чтоб отстал, и больше не приставал.
— Где, где, в пи…е на верхней полке, вот где!
— А-а….
— Карта нужна. А еще лучше и «язык» к ней, как приложение.
На ночевку встали опять в зарослях, но теперь уже подсолнуха. Вымотанные, но хоть не голодные. Распределившись на дежурство, отрубились «без задних ног».
Утром проснулись от далекой канонады. Палили из пушек так, что и мертвого смогли бы поднять.
— Слышь, старшина, неужели дошли?
— Васьков, — Сергей сделал грозным лицо. — Дойдем, когда линию фронта перейдем.
— Это ясно.
— Что делать будем? — задал вопрос Лукавихин.
Сергей мог даже не глядя определить, что взоры всех бойцов сейчас направлены на него. От него ждали, что он решит. А, что тут можно решать? Идти на прорыв — верная смерть. Оставаться здесь, получалось, что так и будут плестись в тылу у противника. Что делать? Судя по громыхавшим орудиям, до них по звукам километров десять, не меньше. А сколько еще до передовых порядков пехоты? Как они сами двигались? Где Анапа, справа или слева от их местоположения? Ничего не понятно. Вот и решай за всех! Да еще и ясный день на дворе. Если б знал, что так близко фронт, можно было бы ночь не поспать и к своим попытаться выбраться. Эх! Один бы он к нашим прошел в любое время, а с этим выводком — никак. И ведь не бросишь — погибнут ни за грош. Ответил:
— Подберемся не торопясь поближе, а там будем посмотреть.
Ближе к полудню оставил свое воинство в одной из балок. Наказал сидеть тихо как мыши. Ушел на вылазку в одиночку. Кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая. Вот и потопал по прямой на звуки перестрелки, а вскоре, ясно различил шум танковых двигателей, впереди слева от себя. На расстоянии прямой видимости проскакала кавалерия.
«Прикольно, — подумал. — Никогда не слышал, что у немцев кавалеристы имеются!»
Хоть и вспахали войска все на свете колесами и траками, хоть и вытоптала пехота всю растительность, до которой дотянулась нога, но полевые островки подсолнечника и кукурузы встречались повсеместно, к ним добавлялись редкие деревья и кустарник. Он уже и сам определился, что их положение находится ближе к Анапе, чем к Новороссийску. Степной пейзаж не спутать с предгорьями, хотя здесь и то и другое совсем рядом. Близость фронта ощущалась все явственней.
Толи хутор, толи мелкая деревушка, хат на пять, привлекла его внимание. Издали было
«Ну, точно не немцы. Явно кто-то из их союзников. Всего, числом семь человек. Комфорт, видите ли, любят! Заехали в населенный пункт для приема пищи. Кто же у них командир? Ага, скорее всего тот, что сидит наособицу на колоде у тына. У него и форма отличается, и бирюлька медальки болтается на груди. Но самое отрадное — на ремешке через плечо, висит полевая сумка. Вон как ложкой управляется. Проголодался, бедолага! Ай, как же хорошо, что немчура отсюда отодвинулась, да и за стрельбой не будет слышно бедлама. Остальных-то придется в расход пускать, нафиг они мне упали. Ну, что, поехали!»
У самой балки, старшина сбросил с лошади поперек притороченного пленника. Офицер кулем свалился на землю, разразился непонятной тирадой на своем языке.
«Наверное, ругается».
Котов соскочил с лошади и не сильно огрел ее ладонью по крупу. Сунул пальцы в рот и свистнул, хоть и слышал уже шевеление в кустарнике.
— Пленного принимай, славяне! — с веселой интонацией в голосе оповестил народ.
— Ну и на кой он нам? — недовольно высказался младшой.
Между тем бойцы втянули офицера в лесок, поглядывали на старшину, пытаясь понять его непонятную радость. Лучше бы пожрать принес вместо упитанного засранца.
— Румын это. Офицер по связи с союзниками. Капитан. А при нем карта. Так, что радуйтесь. Я теперь знаю где мы и как перейдем ночью линию фронта.
Сергей похлопал ладонью по висевшей на боку офицерской сумке.
Глава 3. Оборона Новороссийска
Линию фронта отряд Котова прошел классически, в «час волка», когда приличный фриц спокойно почивает, не считая того, что старшина шел, если так можно выразиться передовым дозором, в отдалении от основной группы. На стыке саперного батальона, и батальона егерей проделал коридор, успевая собирать солдатские книжки у покойников, несших охрану своих подразделений. Уже понимая, что впереди только нейтралка, крайнего часового лишь придушил слегка. Авось пригодится командованию.
Прилегши на землю, и выйдя из состояния Живы, подождал остальных, переползавших за своим командиром, на указанном ним же расстоянии, со скоростью беременного таракана, волочивших готового на все вражеского офицера. Всучил недовольным Карповскому и Коршунову, запыхавшимся за долгую дорогу на собственном брюхе, сомлевшего германца, как довесок к румыну.
— Тащите, потом еще спасибо скажете, — зло, зашептал в приблизившиеся в ночи лица бойцов.
Пропустив всех, пристроился в замыкание. Полз вместе со всеми, перебираясь от воронки к воронке, которых как и трупов враждующих сторон было на пути, великое множество.
— Эй! Браточки! Мы свои! — услышал негромкий крик сержанта.
Значит, подползли к окопам своих.
— Какие такие свои? Свои все здесь! — послышался ответ, но тоже негромкий.
— Из окружения выходим. Едва дошли.
— Ага, тогда ползи по одному, и сначала оружие в траншею кидай, потом сам лезь. Уразумели?
— Понятно! Принимай!
Ох, и мало же знал Сергей о войне. Мало! И не было тогда рядом мамы, чтобы подсказать:
— Учи историю, сыночек. Пригодится!
Думал, перейдет линию фронта, сразу в часть определят, и воюй Серега. А, хрена с два. Разоружили и отправили в тыл к особистам. Всю его шарагу отправили, вместе с пленными. Комвзвода морской пехоты только и сказал: