Характерник
Шрифт:
Как и предлагал кошевой, я стал при нем послом для особых поручений, побывал в Москве, в Малороссийском, Посольском и других приказах. Виделся со своими старыми знакомыми, Салтыковым и Матвеевым, они меня признали, отнеслись без особой приязни, но и без вражды. Не раз заезжал в Батурин к Самойловичу, к Гоголю в Умань, довелось побывать и в Варшаве, вручил грамоту от атамана королю Яну III Собескому. Вначале они отнеслись с недоумением к юному посланнику, даже пытались выведать у меня некие секреты Сирко, но я держался предписанных кошевым указаний, лишнего не болтал. Вскоре привыкли, общались свободнее, расспрашивали о делах в Сечи, интересовались моим мнением по разным вопросам. Я отвечал осторожно, но некоторые мысли о необходимости объединения казаков высказал,
Половину времени с лета до самого Рождества я провел в разъездах, но не роптал, понимал, что мои усилия, как и самого Сирко, обернутся сторицей, меньше прольется казацкой крови в братоубийственной войне, скорее преодолеем междоусобицу Руины. Те ростки объединения Право- и Левобережных гетманств, проросшие после принятия Дорошенко "царской руки", еще слишком уязвимы, могут быть легко порушены как своенравностью вольного братства, не желающего терпеть какого-либо давления, так и не взвешенной политикой царя и его наместника в Малороссии, насаждающих свои порядки. Осложняла такое хрупкое соглашение скорая смерть Алексея Михайловича в январе следующего года, последующая чересполосица с московскими государями.
Слабый и болезненный Фёдор III Алексеевич, в 15 лет вступивший на престол, не смог твердой рукой управлять страной. После его недолгого царствования положение только ухудшилось, формальное воцарение двух малолетних сыновей Алексея Михайловича - Ивана и Петра, в действительности правили временщики - царевна Софья Алексеевна со своими фаворитами - Василием Голицыным и Федором Шакловитым. И так будет до 1689 года, когда к реальной власти придет Петр, будущий император Российской империи. Все эти годы ведение дел Московского государства в наших землях не отличалось последовательностью и продуманностью, менялись правители и их наместники, с переменным успехом шла война с Османской империей, менялись отношения с Речью Посполитою, от поиска мира и совместной борьбы с османской экспансией до вражды и захвата спорных земель.
В этих сложных отношениях великих стран Приднепровское казачество стало средством их взаимной борьбы, разменным капиталом, каждый тянул на свою сторону, разрывая единый народ на противостоящие группы. То, что Сирко, в прежней истории лавировавший между сильными странами, принимая сторону то одного, то другого союзника, сейчас полностью с Московским государством и тянет гетманов к тому же, дает надежду на сохранение Запорожского и всего днепровского казачества в будущем, постепенное его становление оплотом на юго-западе страны. Но на этом пути еще много трудностей и прежде всего в самом казачестве, надо переломить его вольницу, подчинить долгу государственного служения. Задача почти нереальная, против природы этого по сути разбойного народа, но без ее решения мы не выживем, все наши усилия пропадут втуне.
Сирко осенью после удачного завершения переговоров с гетманами перевел меня с командования куренем на сечевую старшину, назначил есаулом, одним из двух своих главных помощников, тем самым поднял на ступень выше в казачьей иерархии. Никто из казацких командиров не высказал недоумения или возмущения такой стремительной моей карьерой, во всяком случае, вслух, сказались как авторитет кошевого, так и мое деятельное участие в сечевых и общегетманских делах. У меня в свою очередь есть свои помощники - подъесаулы, писарь, в канцелярии предоставили кабинеты для моей службы. Сирко поручил мне ведение внешних отношений Сечи с гетманами, московским наместником, приказами, другими ведомствами и чинами. Несколько раз за осень и зиму выезжал с посольством к правителям государств и княжеств, с которыми Сирко поддерживал прямые отношения.
Книга 2. На переломе
Пролог
Пять лет назад я, вернее, мое сознание перенеслось
Наставник Ивана Свирькова, так звали моего предшественника в юном теле, едва ли не с первого взгляда определил подмену его личности на мою, но не стал противиться случившемуся, напротив, отнесся с полным участием, помогая в первых моих шагах, в буквальном смысле, в новой жизни. Сейчас, когда учителя нет уже рядом, он ушел в мир иной, дай господь ему упокоение, ясно осознаю, какую огромную роль сыграл наставник в моем успешном врастании в Запорожском братстве, раскрытии особых способностей, щедро посланных мне всевышним. Также божье благоволение сказалось во встрече с замечательной личностью, легендарным кошевым атаманом Сирко Иваном Дмитриевичем, взявшим меня под свою опеку по ходатайству наставника.
Под присмотром своих опекунов учился казацким наукам, владению оружием, конем, джигитовке, единоборствам, а особо в освоении своего дара. Он оказался исключительным, по словам моего наставника, я в самом скором времени сумел уже пользоваться им, вместе с учителем лечил людей, мог совершать наговоры, отводить глаза, внушать и управлять сознанием, даже левитировать и вызывать огонь. Меня ожидало будущее сильнейшего характерника, но я обратился к более земным заботам, лекарству и боевым походам казацкого братства. Да к тому же женился на любимой женщине, что характерникам не позволительно, считается, что семейная жизнь отнимает от мага его энергию и силу. Но я не жалел о сделанном выборе, моя жизнь стала богата незаурядными событиями и семейными радостями.
Во мне скрытно стали меняться наклонности и нравственные ценности, я, никогда ранее не увлекающийся воинскими забавами и познаниями, стал находить волнующим и захватывающим боевые походы, сражения, меня больше не поражали и не возмущали жестокость, коварство и измена ради победы над врагом, стал лучше понимать вольный нрав разбойного народа, которым по сути и было запорожское казачество. Получил признание своих воинских способностей у казаков, Сирко назначил меня сначала сотником, а после Рождественского побоища османо-татарского войска - куренным атаманом, не взирая на мой юный возраст. В походах, во взятых городах и крепостях сам до грабежей и насилия не опускался, но давал спуску подобным деяниям окружающих казаков, они в природе вольного братства, одномоментно ее не поменяешь, нужна кропотливая и долгая работа с негарантированным успехом. Но придется браться за нее, если есть стремление поменять трагическую судьбу Запорожского воинства и всего Днепровского казачества.
В прежней истории запорожцы стали изгоями на своей родине, когда отпала необходимость защиты южных рубежей от татарских и османских набегов и походов. Своими разбойным поведением и вольницей, изменой вызвали гнев московских государей, начались гонения и лишения, приведших к роспуску днепровского казачества, изгнанию на чужбину самых упорных сторонников своей самобытности. Те же донские или кубанские казаки, напротив, стали оплотом самодержавия, верными его слугами в войне против неприятеля. Надо постараться поменять своенравие запорожцев, их изменчивость в выборе союзников на верность московскому государству, не искать выгоду в кознях врагов русичей. Такую мысль я всеми мерами привносил своему благодетелю, в конце концов достиг некоторого успеха, Сирко выбрал сторону Московии, а не Речи Посполитой или Османской империи, связями с которыми он придерживался в прошлой жизни.