Харама
Шрифт:
— Да, все имеет свою хорошую и плохую сторону.
— Вот почему я и говорю, что тут утешиться не может только тот, кто этого не хочет. Даже из несчастья можно извлечь пользу. Во внешности мне терять нечего: что некрасивый и кривой, что просто некрасивый. Так что дело только в зрении. Но и тут, знаете, могу вам сказать, что одним глазом видишь лучше, чем двумя. Я не шучу. Дело в том, что, когда у тебя только один глаз, ты знаешь — он у тебя один и стараешься глядеть им как следует и днем и ночью, и глаз этот становится ох каким зорким! — Кривой указал пальцем на
Оканья продолжал беседовать с шофером:
— Из тех, что выпускают сейчас, лучше всех — «пежо». Хотя у них и низковата посадка, трудно ремонтировать.
Солнце клонилось все ниже. Теперь оно, похожее на сверкающий круглый поднос, как будто висело уже метрах в шести-семи над горизонтом. Западные склоны холмов возле Паракуэльоса окрасились багрянцем. Возвышенность спускалась к Хараме крутыми уступами, образуя овраги, террасы, расщелины, разломы, осыпи, холмы, разбросанные в беспорядке, словно груды белесой земли, и все это, вместе взятое, выглядело не следствием геологического процесса, а результатом работы каких-то гигантов, которые лопатами и заступами сбрасывали землю в отвал как попало. Под косыми лучами вечернего солнца неровности рельефа приобретали резкие очертания, которые никак не вязались с представлением о медленном воздействии слепых сил природы, а вызывали мысли о причудах развлекавшихся здесь когда-то великанов.
— Вон там Паракуэльос, да, Фернандо?
— Да, Паракуэльос-дель-Харама. Вон торчит колокольня. Идем, не задерживайся.
— Ты там был?
— В Паракуэльосе? Нет, дорогая. Что я там потерял?
— Ну, я не знаю, мог и побывать зачем-нибудь. А мне сейчас хотелось бы посидеть вон над тем обрывом. Вид оттуда, наверно, — красота.
Они пошли дальше.
— Ну, мы уж тебя знаем, Мели. Ты всегда была фантазеркой.
Теперь до них снова доносились музыка и шум из закусочных. Длиннющие тени Фернандо и Мели двигались перпендикулярно реке. С террасы над нижним бьефом плотины уже совсем ушло солнце, прохладная тень и близость воды взбодрили людей. Грохотал водоспуск. Мели и Фернандо снова прошли вдоль столиков по самому краю бетонной площадки. Мели посмотрела на водовороты взбаламученной воды, потоки которой разбивались о боковые стенки, прежде чем устремиться в горловину водоспуска.
— Что, если бы я туда упала?
— Рассказать об этом ты не смогла бы.
— Как страшно! — И в ужасе поежилась.
Потом снова перебрались по дощатому мостику и роще и дошли до того места, где был разбит их лагерь.
— Ничего себе! — сказала Алисия, завидев их. — Вы знаете, который час?
— Должно быть, не очень поздно.
— Восьмой час. Вот посмотри.
Мигель встал.
— Самое время смотать удочки отсюда и подняться наверх.
— А знаешь, у нас там было приключение!
— Что с вами стряслось?
— Нас остановили жандармы, — стала рассказывать Мели. — Оказывается, девушке нельзя ходить по берегу в том виде, в каком она
— Вот как? Забавно! Разве, что здесь, что там, — не одно и то же?
— Видно, нет.
— Любят мозги пудрить, лишь бы не давать людям жить.
— Вот именно, — сказала Алисия. — Ладно, пошли одеваться. Вставай, Паулина.
— Если б ты знала, как мне не хочется трогаться с места. Хорошо бы остаться здесь подольше.
— Ну что ты выдумала! Мы же договорились встретиться с остальными. Увидишь, как будет весело.
— Не знаю, что тебе ответить.
— Так или иначе, решайте поскорей.
— Мы остаемся, — заключил Себастьян.
Алисия сказала:
— Какая жалость, ребята, теперь все сами по себе.
— Вот куда бы я с удовольствием пошел, так это на танцы в Торрехон.
— Ты опять за свое? — возмутилась Мели. — Ну и тип! Что заберет себе в голову, сам черт не выбьет!
— А те что там делают?
Мигель подошел к компании, где сидел Тито. Все трое пели.
— Эй, пошли наверх!
— Что ты сказал? Мы не расслышали, — ответил Даниэль.
Лусита засмеялась.
— Ладно, хватит трепаться. Уже поздно. Решайте.
— И что мы должны решать?
— Ну вот что, некогда тут с вами разговаривать. Оставьте ваши шуточки при себе и скажите, идете вы наверх или нет.
— А это смотря куда…
— Сразу видно, на вас рассчитывать нечего. Я не собираюсь тут с вами время терять. Делайте что хотите.
Мигель повернулся и пошел обратно. Кармен и Сантос встали. Она подняла руки и потянулась, закинув голову. Опустила глаза.
— Что ты на меня смотришь?
Сантос стоял перед ней, прислонившись к дереву. Она подошла и потерлась щекой о его щеку.
— Милый, — сказала она.
— Ты идешь с нами одеваться, Кармела?
— Да, иду. Только возьму одежду.
Она наклонилась за одеждой. Сантос продолжал стоять у дерева.
— Слушай, Кармен.
— Да, моя радость, — обернулась она к нему.
— Тебе очень хочется идти наверх?
— Что? Ей-богу, не знаю. А в чем дело?
— Нет, ничего. Я думал, ты устала.
Снова подошла Алисия.
— Пошли, если идешь.
Кармен держала в руках одежду и зеленые босоножки.
— Я готова.
— А ты тоже одевайся, — сказала Алисия. — Ну что тут стал? Чего ждешь?
— Иду, иду…
Мигель уже одевался. Сантос сдвинулся с места. Мели пошла с Алисией и Кармен. Прошли мимо Даниэля с компанией.
— Ничего себе троица, — сказала Алисия.
Мели не обернулась.
— Какой чудесный день, девочки! — сказала Кармен. — Особенно после обеда — прелесть!
— Да? — протянула Мели. — Тебе виднее.
Себастьян положил голову на колени к Паулине.
Она смотрела на кирпичные своды моста, окрашенные заходящим солнцем. Тень от моста ложилась на илистые воды реки.
— Завтра опять понедельник, — сказал Себас. — Много будет мороки на этой неделе…
— В гараже?
— Где же еще?
Фернандо прошел мимо них и стал что-то заполаскивать в реке.