Харама
Шрифт:
— Скажи ты…
Мели принялась кричать, хватая за руки то того, то другого, требуя, чтобы они все им сказали наконец, все сказали, что бы там ни случилось. Даниэль опустил голову: «Лусита утонула в реке». Все содрогнулись. Бросились к Даниэлю: «Но как? Как? Скажи, ради бога, как это могло случиться?..» Вцепились в него, тянули его за рубашку: «Даниэль!..» Мели сжала руками голову: «Я знала, знала, что это Лусита! Я знала, что это Лусита!..»
— Недавно. У плотины. Они купались.
— Надо идти вниз, — сказал Мигель.
— Кто-то
— А ну тебя… — отмахнулся от него Фернандо. — Идем, Даниэль, идем сейчас же туда…
Они кинулись к двери. Мели хотела пойти с ними.
— Не ходи, — остановил ее Сакариас. — Лучше не ходи. Это произведет на тебя ужасное впечатление.
— Что?.. — сказала она, глядя ему в глаза. — Мне не ходить,? Да что ты говоришь, Сакариас? Как это я ее не увижу!.. Ведь всего каких-то… — И она зарыдала. — Совсем недавно, боже мой, совсем недавно она была с нами!.. Как это мне не ходить!.. Как не пойти!..
Ребята из Легаспи принялись собирать вещи.
— Мы не пойдем, — сказал Лукас. — Зачем?
— Да, нам лучше уехать. Мы еще успеем на поезд. Забирай патефон, и пошли.
Марияйо подошла к Сакариасу.
— Иди с ней, Сакариас, — сказала она. — Обо мне не беспокойся, побудь с ней, идите. Я поеду с Самуэлем и этими ребятами. В самом деле…
Он посмотрел на нее:
— Спасибо тебе, Марияйо.
— Не за что. Как же иначе? — сказала она и отошла.
Сакариас и Мели направились к реке вслед за Мигелем, Алисией, Фернандо и Даниэлем. Остальные стали собираться на станцию вместе с парнями и девушками из Легаспи, сложили вещи и медленно пошли по коридору. Поскольку первые четверо прошли мимо стойки не задерживаясь, Маурисио спросил у тех, что спешили на поезд:
— Что случилось, ребята?
— Утонула в реке девушка, — ответил парень из Аточи.
— Черт побери, вот беда-то! — воскликнул алькарриец, качая головой.
— Которая из девушек?
— Не могу сказать, я ее не знал. Она приехала с ними. Наверное, они ее знают, — указал он на Самуэля и Марию Луису.
— Не та, что приехала на мотоцикле?
— Что? На мотоцикле? Нет, ту зовут Паулина, — ответил Самуэль. — А эта — пониже, у нее каштановые волосы…
— В голубом платье?
— Ой, не знаю, в чем она была, я сегодня ее не видел. Звали ее Луси…
— В голубом была Кармен, — вмешалась Мария Луиса. — Нет, не она.
— Эта девушка была, ну, как вам сказать, тоненькая, с лицом таким немного… нет, не знаю, какие приметы вам назвать…
— Скажите, сколько мы вам должны? — спросил Федерико.
Маурисио обернулся к нему:
— Что вы брали?
Пастух не переставая качал головой:
— Боже мой! Ни один праздник не проходит спокойно! Всегда должно случиться что-нибудь, чтоб испортить и нагнать тоску. Ну откуда можно было ждать…
Сакариас и Мели
— Не сюда, Мигель, с другой стороны.
Они пошли к закусочным и деревянному мостику, проскрипели под ногами доски, и они очутились на мысу. Показались темные силуэты, прежде всего заметили жандармов. Мели увидела лица, когда их осветила луна. Навстречу им направилась Паулина.
— Алисия, Алисия! — воскликнула она и, обняв подругу, снова разрыдалась.
Подошли к телу Луситы.
— Не приближайтесь, — сказал пожилой жандарм.
Но Мели уже склонилась над Луситой и открыла лицо. Себас стал рядом с Мигелем и крепко сжал его руку, не говоря ни слова, прижался лбом к плечу товарища, который глядел на труп. Жандармы поспешили к Мели, один из них поднял ее за руку.
— Отойдите, сеньорита, разве не слышали? Нельзя трогать.
Она в ярости обернулась, рванула руку:
— Отпустите меня! Не прикасайтесь! Оставьте меня в покое!..
Все стояли вокруг тела, глядя на лицо девушки, почти скрытое волосами. Только Тито остался лежать на песке, приподнявшись на локтях. Мели снова склонилась к лицу Луситы.
— Будьте любезны повиноваться мне, сеньорита, отойдите от погибшей. — Жандарм снова взял ее за руку. — В противном случае…
— Отпустите меня, грубиян, скотина!.. — плача, крикнула она и стала вырываться, колотя свободной рукой по державшей ее клешне.
— Без оскорблений, сеньорита! Придите в себя! Не заставляйте применять к вам другие меры!
Все подошли к ним.
— Людишки вы, вот вы кто! — кричала Мели, снова вырвавшись. — Людишки! Видишь, Сакариас, видишь, какие они?
Плача, она уткнулась ему в плечо. Шел поезд: белый луч прожектора, ряды освещенных окон, мелькавшие высоко на мосту.
— В таком случае, сеньорита, — сказал жандарм по имени Гумерсиндо, вытаскивая из кармана записную книжку, — сейчас же сообщите ваше имя. Вы узнаете, что такое неподчинение властям.
Второй жандарм приблизился к трупу и снова закрыл лицо. Подошли студенты.
— Простите, одну минуту, — обратился к Гумерсиндо студент-медик. — Вы, может быть, скажете, что не мое это дело… Но должен обратить ваше внимание на то, что девушка сейчас от сильного потрясения…
— Да, да, я согласен с вами: она взволнована и все прочее. Но это не дает ей права оскорблять кого бы то ни было. Тем более нас, представляющих здесь то, что мы представляем.
— Я это понимаю и совершенно с вами согласен, — ответил студент примирительным тоном. — Единственно, что я хочу сказать, так то, что естественно и извинительно человеку в подобных условиях потерять контроль над собой, тем более девушке, в состоянии нервного шока…