Харбинский экспресс-2. Интервенция
Шрифт:
Павел Романович узнал ее сразу: это была Софи, исполнительница чувствительных романсов в заведении у мадам Дорис. Правда, сообщать об этом чиновнику для поручений было совершенно необязательно.
– Где видели? – вцепился тот.
– Может быть, видел. А может, и нет, – с расстановкой ответил Павел Романович. – И не ведите себя, будто я у вас на службе.
На это Грач только хмыкнул.
– Ладно, неважно. – Он завертел головой, глаза забегали вокруг по стенам. Вообще, с каждой секундой Грач приходил во все большее возбуждение.
– И что это за монструозные
– Я… яб… японцы…
– Ах, японский бог! Вот оно что! – Грач стукнул себя по лбу. – Ну, тогда понятно…
Он замолчал, словно боялся сказать лишнее. Это, наверное, было хорошим признаком. Но Павел Романович уже имел возможность убедиться, как быстро и непредсказуемо действует сей господин.
Грач подошел к первому покойнику, наклонился, небрежно отбросил с мертвого лица волосы:
– А вот и пропавший служитель гостиницы, – сказал он. – Господин Синг Ли Мин. Вы знаете, доктор, мы просто с ног сбились, разыскивая беглого китайца. А он, оказывается, никакой не китаец. Вы, часом, японского языка не знаете? Очень уж любопытно, что он сказал напоследок.
– Он сказал: «Поздравляю вас»… – выдохнула Софи.
– Даже так? – Грач пожал плечами. Посмотрел на второго покойника (видимо, тоже на предмет опознания) – но подходить не стал, только рукой махнул.
– Бог с ним, успеется, – сказал Грач. – А нет, так тоже не страшно.
Он с хищной улыбкой посмотрел на «Лизоньку»:
– Ну что, прелесть моя, может, укажешь, где твои сотоварищи сокровище свое укрыли? Ты, верно, у них в доверии находилась, коли так навострилась болтать. Давно с ними живешь?
– К-какое сокровище?.. – пролепетала Софи.
– Э-э, брось, – Грач нахмурился. – Я ведь все равно найду. Но тебе, если поможешь, послабление выйдет. Или даже вообще отпущу. Как, бабонька, желаешь, чтоб я тебя отпустил?
– Да!
– Ну так помоги. Ты мне поможешь, я – тебе. По справедливости. Согласна? Чего молчишь? Бояться-то тебе все одно теперь нечего…
Грач закрутил шеей, дернул за воротник.
– Фу, черт, – сказал он, – жарища у тебя какая! Воздуху совсем нет…
Он глубоко и трудно вздохнул. Пот лился с него градом.
– Говори, где мандрагору укрыли! Не то я тебя… – Чиновник рванул на себе сорочку, так что полетели пуговицы. – Надо ж, какая жара! Печь, что ли, стопили? Эй, дай-ка воды! Где у тебя вода?
Павел Романович заметил, как сильно побледнел Грач. Взгляд у чиновника для поручений стал нехороший, мутный.
Не дожидаясь ответа, Грач вдруг нетвердо двинулся прочь. Он вышел из кабинета, прошел две смежные комнаты и стал спускаться по лестнице. Дохтуров посмотрел ему вслед. Потом повернулся к Софи:
– Здесь есть телефон?
Та покачала головой:
– Нет. А о какой он маноре… мангоре спрашивал?
– Ни о какой. Забудь.
– Да как же я забуду?! Он ведь полицейский, верно? Он ведь меня под суд!.. А я ничего! Что ж мне теперь будет-то?..
– Ничего не будет, – сказал Павел Романович. – Только ты должна меня слушаться.
– Я все
Это прозвучало двусмысленно, но сейчас было не до намеков. Все повторяется, подумал Павел Романович. Совсем недавно (а кажется – целая вечность прошла) он вот так же взаперти сидел на втором этаже, а на первом ротмистр решал его судьбу. Теперь ротмистра не было, но, как известно, хрен редьки не слаще. И все же имелся шанс – если только придумать, как обойти главное препятствие в лице чиновника для поручений Грача.
Кстати, как он там?
Дохтуров прошел короткой анфиладой к площадке. Лестничные марши отсюда прекрасно просматривались. Там он увидел Грача: тот сидел внизу, на ступеньках, привалившись к стене. Видать, допекло. Неудивительно – первая молодость давно позади, а переживаний нынче на десятерых.
«Беги, – сказал рассудок, – через окно. Сейчас самое время. Еще немного – и ты спасен!»
Но Павел Романович пренебрег этим, со всех сторон дельным, советом. Он стал спускаться, не сводя глаз со спины сидевшего внизу на ступенях чиновника. Подошел вплотную, негромко позвал – никакой реакции. Коснулся плеча – и тогда Грач мягко, словно большая плюшевая игрушка, повалился вперед.
Дохтуров притронулся к его шее. Биения сердца не ощущалось.
Вот так номер! Умер или… убит?
Дохтуров быстро осмотрел лицо, шею чиновника. Все чисто. Руки – тоже. Тоже? Ан нет! Вот здесь, на правой ладони, красное пятнышко размером с копейку. И кожа вокруг припухла. Значит… Значит, он таки укололся колючкой. И платок не спас. Не надо было ее вообще трогать. Как глупо… Но позвольте, что это?
Павел Романович замер и затаил дыхание. Прислушался.
Сверху доносились сдерживаемые рыдания – видно, многоопытная Софи все ж далеко не уверена в собственной будущности. Других звуков не слышно. Хотя…
С улицы, сквозь плотно прикрытую дверь слышался дробный стук – будто кто-то коротко бил деревянной киянкой.
«Таг-дак. Таг-дак».
Заперта ли дверь? Или только прикрыта?
Дохтуров пересек прихожую. Дверной засов не был наложен. Павел Романович дернул за скобу, но она не тронулась с места. Что за черт! Дернул еще – с тем же успехом. Видно, засов тоже со скрытым секретом. Не дом, а какая-то пещера Али-Бабы.
Между тем стук становился все громче. Павел Романович посмотрел сквозь дверную щель и увидел, что по дорожке от тротуара к дому пробирается давешний безногий. Оттолкнется деревяшками – и покатиться вперед:
«Таг-дак. Таг-дак».
Довольно ходко. И явно сюда направляется. Интересно, для какой такой надобности? Однако выяснять это не было ни малейшего желания.
Павел Романович птицей вознесся наверх, кинулся в кабинет. Софи, увидав его, замолчала.
Он пробежал к окну, распахнул. Повернулся к метрессе:
– Здесь есть простыни?
– Нет. Это в спальне. На первом.
– Ну что ж. Значит, придется прыгать.
– Зачем? – вскрикнула Софи.
– Чтоб не отправиться следом за полицейским. Он сейчас лежит внизу, на ступенях.