Харчо для полара
Шрифт:
— Что мне не нравится? Что она о тебе не заботится!
— Но она и не должна! Мы напарники, а не...
— Да, напарники. И чисто по-медвежьи она могла бы о тебе беспокоиться. Ты же после больницы на задание поехал. Вместо реабилитации. К тебе должно быть особое отношение.
Темиртас вяло возражал. Байбарыс напористо рассказывал ему, какой должна быть идеальная медведица и удивлялся, что Дана не соответствует придуманному идеалу. Из телефонной кабинки удалось выбраться через десять минут. Темиртас изрядно взмок и хотел бы чисто по-дружески придушить надоедливого Байбарыса — если бы тот сейчас попался под
— Смотри, какие красивые!
Темиртас подошел поближе и уставился на открытки с корзинами фруктов, свечами и елочными игрушками.
— Это шакальи, — пояснила Дана. — С виноградом роскошная, правда? А вот еще какая! С соленьями! И надпись: «Хороших Амбарных Ночей». Это так мило.
Они ушли с пачкой открыток и конвертов. Дана сказала, что подпишет и напишет адреса в гостинице, а потом бросит в какой-нибудь почтовый ящик.
— А ты не хочешь кому-нибудь отправить?
— Не знаю, — пожал плечами Темиртас. — В принципе, можно бабушке. Она удивится открытке с виноградом.
— Отлично, — сказала Дана. — Вечером займемся.
Они пошли, куда глаза глядят — до кофейни или пекарни, которая им понравится. Город принарядился. Елки, украшенные гирляндами, шарами и бусами, предвкушали появление Хлебодарной, которая изгонит Демона Снопа, отхлестав его можжевеловой метлой. Выпечка припахивала сосновой корой и корицей, на дверях магазинчиков и кафе висели украшения, звенели колокольчики.
— Здесь ярче, — отметила Дана. — Я не только о солнце. Праздник ярче. У нас слишком холодно, елки ставят в домах, иногда украшают окна. А тут, как я посмотрю, принято выставлять деревца в кадках за порог и наряжать елки, растущие во дворах и перед домами.
— Да, — согласился Темиртас. — Мы прячемся в домах и берлогах, надеясь, что Щит Феофана отразит натиск нечисти.
— Говорят же, что Камул со стаей пришел ему на помощь.
— Говорят.
Дана присмотрелась к витрине, потянула Темиртаса за рукав.
— Пойдем. Смотри, печенья-рыбки! Я хочу попробовать.
Они уселись в маленьком кафетерии. Рыбки были совсем не такими, как дома — сладкое тесто, разноцветная фруктовая глазурь. Темиртас хрустел выпечкой, смотрел на раскрасневшуюся Дану, откусывающую печенья и угадывающую: «Это малина! А это мандарин. А это... не пойму, что-то знакомое, похоже на вишню», и думал, что если после задания она откажется пойти с ним в кафе и обсудить дальнейшие планы, то в его жизни образуется ничем не восполняемая пустота.
«Она пойдет, — уверенно сказал полар. — Я уговорю медведицу. А она уговорит Дану».
«Ага-ага, — сказал Темиртас. — Думаешь, она тебя до старости будет кормить яйцами из жалости? На этом жизнь не построишь».
Полар фыркнул и затих — вероятно, считал, что на его век хватит и яиц, и жалости.
Они провели в Чернотропе неделю. Дважды ходили на Амбарную ярмарку, накупили подарков тете Милославе, Рою и остальным соседям. Побывали на двух представлениях возле городских елок, нашли часовню Феофана-Рыбника, зажгли свечи и кинули в чашу скрутки из водорослей
Неожиданность случилась почти перед возвращением на ферму. В гостиницу явился медведь-медовик, у которого Темиртас купил баночку мёда — павильон был закрыт, но у особых клиентов заказы принимали через окошко, а потом впускали через заднюю дверь, чтобы они могли посмотреть товар и расплатиться.
Медовик был преувеличенно вежлив, облобызал Дане руку и одарил ее маленькой сахарной веткой шиповника, упакованной в коробочку с прозрачным верхом.
— Это для домашнего очага, — пояснил он. — Для первого огня в этом году. Не забудьте загадать желание.
Дана взвизгнула, поблагодарила медовика и умчалась в номер, чтобы рассмотреть подарок. Темиртас, решивший, что ему огласят ответ на запрос о контрабанде оружия, предложил выпить по чашечке кофе в ресторане или прогуляться — на выбор визитера. Тот выбрал прогулку, и удивил — заговорил совсем не о том, о чем ожидалось.
— Темиртас, вы достойны доверия, поэтому я поделюсь с вами своей бедой. У нас сбежал один из продавцов. Молодой альфа, которому вскружили голову чернотропские соблазны. Если вы что-то узнаете о его местонахождении — какие-то слухи с окрестных ферм, городские разговоры — сообщите нам, пожалуйста, позвонив по телефону или отправив телеграмму.
Медовик протянул ему картонный прямоугольник с номером и адресом.
Темиртас взял визитку, стараясь не выказать удивление. Продавец — альфа? Он достаточно много узнал о Медовике во время операции «Пасека» и понимал, что ему скормили ложь, сдобренную мёдом и сахаром.
— Конечно! — заверил он, возвращаясь к роли приезжего богача-северянина. — Понимаю твою беду. У самого прежний управляющий двенадцать бочек икры пустил налево и сбежал с деньгами. Мы его, конечно, нашли — в волчьем воеводстве — но нервов и денег было потрачено столько, что противно вспомнить. А оставлять такой поступок безнаказанным нельзя.
Они поговорили о былых временах, когда продавцы и управляющие десятилетиями работали, не прикасаясь к хозяйским деньгам, и получали за это солидные премии, повздыхали об упадке нравов и разошлись после крепкого рукопожатия — медовик уехал на машине, а Темиртас вернулся в гостиницу.
Дана ждала его, подпрыгивая на кровати.
— Рассказывай! — потребовала она. — Что случилось?
— Он мне наврал, — сказал Темиртас, усаживаясь рядом. — Наглая рыжая морда. В общем-то, его понять можно — он не мог предвидеть, что я знаю правду. С чего начинать? С разговора или издалека?
— Издалека, — выбрала Дана. — Только говори потише, тебя на всю гостиницу слышно.
Они улеглись, прижимаясь друг к другу. Темиртас наклонился к уху Даны, отвел носом прядь волос и зашептал:
— Я тебе выдам секретную информацию. Прошу, не передавай ее своему начальству. Если я не расскажу — будет непонятно. Это может повредить общему делу. А мне хочется, чтобы мы понимали друг друга с полуслова.
— Я никому не скажу, — шепотом пообещала Дана. — Только говори быстрее, а то я умру от любопытства.