Харон: Дракон в воротах
Шрифт:
– Порядок, – продребезжал он. – Мы успели, Дарва. Надеюсь, ты довольна?
Дарва! А я почти забыл о ней. С той первой встречи я ее больше не видел, хотя и пытался найти, когда бывал в Тандеркоре. Мне стало немного легче от мысли, что у меня все-таки есть друг, который поможет мне выжить.
Дарва подошла к старухе, и я наконец увидел ее. Она возвышалась как скала над дряблым, но тем не менее человеческим телом:
– Примите мое сердце, прабабушка.
Старуха посмотрела на нее полуслепыми глазами.
– Я рада, что ты жива, – сказала она надтреснутым голосом. Чувствовалось, что у нее богатый жизненный опыт. –
– Двенадцать человек погибло, – ответила Дарва. – Но враги потеряли не меньше двухсот. Старуха кивнула:
– Отлично. Но теперь они будут жестоко мстить. Вам не скоро удастся перегруппировать свои силы. А что собираешься делать ты?
Дарва тяжело вздохнула:
– Вы же знаете, что Изил погиб и тайна заклятия утеряна.
– Да, знаю, – ответила старуха печально. – Ты навсегда останешься оборотнем. Да и никто из нас уже не сможет возвратиться в Бурже.
– Да. Но мною и раньше двигала только месть, а не преданность кому-то, кого я даже не знаю.
– Значит, ты не присоединишься к остальным в назначенное время?
– Еще не знаю, прабабушка, – неопределенно сказала Дарва.
– А это тот, о ком ты мне говорила? – показала на меня старуха. Дарва кивнула:
– Он был добр ко мне, как никто другой. Он совсем не похож на остальных. Я прошу у вас благословения, праматерь.
Я по-прежнему пребывал в полубессознательном состоянии и мог только пассивно следить за их беседой.
– А он согласен? – поинтересовалась старушка. Дарва повернулась ко мне:
– Неужели вы не видите, что он тяжело ранен? Если бы не я, он умер бы еще двенадцать часов назад. Разве это не дает мне определенные права?
– В соответствии с нашими священными законами – да, – согласилась старица, – но тебя может постигнуть разочарование, особенно если ему придется подчиняться.
– А разве у него есть выбор? – возразила Дарва. – И кроме того, если не он, то кто же? Ради чего мне тогда жить?
Старушка с неожиданной теплотой взглянула на Дарву.
– Да, это серьезная причина, – кивнула она и пристально оглядела меня – как хирург перед операцией. – Положение, честно говоря, тяжелое. У него разбит весь череп и наверняка сотрясение мозга…
Дарва подошла ко мне. Она была необыкновенно прекрасна – какой-то странной, фантастической красотой, – и даже ярко-зеленая кожа и темно-зеленые губы и волосы украшали ее еще больше. Я подметил новые черты, внесенные в ее образ уже мертвым мастером, – маленькие остроконечные ушки, легкое подергивание которых было хорошо заметно сквозь пышные волосы, и руки, которые были гораздо грубее, чем мне показалось в первый раз. Острый искривленный рог около полуметра длиной состоял из концентрических колечек, сходящихся у острия.
– Вы сможете его вылечить? – тревожно спросила она.
Старуха часто закивала:
– Да, конечно. Другой на его месте точно бы умер, но у твоего избранника на удивление сильная воля к жизни.
Отличная ВА, мощная ВА, уже течет сквозь него, возрождая тело, и мы должны помочь ей.
– Когда?
– А зачем откладывать? Он спокоен – насколько я понимаю, ему дали ОЗИЗИ; абсолютно правильное решение. Теперь он спокоен, но в сознании. Это хорошо. – Старуха отвернулась от Дарвы. – Восстановление мозга – самое сложное дело. Заклинания городского волшебника предохраняют его интеллект от любого внешнего вмешательства.
В
– Нет, не стоит. С головой у него как раз все в порядке.
– Ну и отлично. И без того хватит проблем с восстановлением поврежденных органов и частей тела, функциональных расстройств и рефлексов, центров равновесия… – Старуха решительно вздохнула. – Ну что ж, приступим.
Я вновь потерял счет времени; старуха монотонно причитала надо мной, а потом долго сидела неподвижно, разглядывая меня, и периодически массируя мне тело и голову. Из леденящего холода меня бросало в жар, я обливался потом, а периодически был даже на грани оргазма: верный признак потери контроля над психикой. В конце концов я провалился в глубокий сон, в котором не было ничего – ни уродливых созданий, ни плотских желаний, ни даже ведьм и колдунов.
Проснулся я по-прежнему очень слабым и сразу же нутром почуял какую-то перемену. Осмотревшись, я увидел, что в пещере, кроме меня, никого нет. Костер догорал, а пробивавшиеся в пещеру лучики света говорили, что уже наступил день. Вроде бы ничего необычного. Волевым усилием прогнав сон, я неожиданно для себя осознал, что, во-первых, нахожусь в стоячем положении, а во-вторых, совершенно не ощущаю привычной жары. Наоборот, я немного зяб, – а ведь в пещере к тому же еще и горел костер.
Все это было настолько дико, что я тут же проснулся окончательно. Снедаемый дурными предчувствиями, я протер кулаками глаза и тут же увидел, что мои самые страшные предположения оправдались: мои руки были зелеными и шершавыми, а пальцы заканчивались загнутыми когтями.
– НЕТ!!! – взревел я, и гулкое эхо многократно повторило мой душераздирающий вопль. – Черт побери!
Посмотрев вниз, я увидел огромные когтистые лапы и толстые, мускулистые ляжки. По земле тянулся ярко-зеленый хвост – отныне он был мой, почти такой же длинный, как и все туловище. Содрогаясь от бешенства, я обшарил пещеру глазами и, наконец, увидел искомое – большой кусок отполированного до зеркального блеска металла. Я взглянул на свое отражение в тусклом свете костра – скот, да и только. Лицо и верхняя половина туловища были мои собственные, но ниже начиналось нечто невообразимое – нелепая комбинация из Парка Лакоша и Дарвы.
За спиной послышались чьи-то шаги. Швырнув оземь зеркальную пластину, я повернулся. Дарва. Она остановилась и посмотрела на меня со смешанным выражением удовлетворения и тревоги.
– Дарва, за что??? – с болью произнес я.
– Зато я спасла тебе жизнь, – виновато ответила она. – На моем месте ты поступил бы точно так же.
– Да, с удовольствием, – честно ответил я, – только не называл бы это "спасением жизни". Она печально вздохнула:
– Я жила только ради мести и вот наконец отомщена, хотя и не так, как мне хотелось. Теперь я осталась в полном одиночестве и потеряла всякую надежду вернуть себе прежний облик. Только подумай. Парк, на всем Хароне нет ни единого существа, похожего на меня; я никогда не смогу вновь побывать дома, увидеть свою семью и тех немногих, кто мне дорог… – Казалось, она оправдывается. – Неужели ты не понимаешь? Я уже собралась покончить с собой и вдруг вижу: Джобрун ударил тебя и выхватил пистолет. Это перст судьбы, подумала я. Само Провидение свело нас.