Хайноре
Шрифт:
— Трогайте стены, — голос Галлира гулко пронесся вперед. — Есть? Хорошо. Оперяйтесь на них и идите вперед. Медленно. Я буду держать.
Стены были влажными и холодными. Лира пару раз ударилась костяшками пальцев о неровности камней, пару раз скользнула подушечками по чему-то склизкому. Сзади к ней крепко прижимался сир Галлир, спереди была неизведанная темнота, а по стенам ползали слезники. И Валирейн не знала, что из всего этого самое мерзкое… Боги, какие только унижения не приходится испытывать благородной женщине вам в угоду.
— Почему здесь нет света? — возмутилась Лира после
— Свет привлекает ненужное внимание, миледи. Да и куда вы тут втисните факел? Здесь со всех сторон узко, как в лоне невинной девы.
От такого сравнения Валирейн передернуло. Теперь она начала лучше понимать Альму в ее нелюбви к мужчинам. В самом деле, они бывают крайне отвратительны.
Проход кончился внезапно, сменившись широким коридором. Свет здесь был блеклый и слабый и доносился откуда-то впереди. Однако идти теперь стало гораздо проще, поэтому Лира поспешила отстраниться от сира Галлира, что, кажется, вызвало в нем усмешку.
Это в самом деле была каменная пещера, уходящая под землю, только теперь Лира видела, как ровно обтесаны стены в некоторых местах — в работе явно угадывалась человеческая рука, особенно дальше по коридору, вдоль которого черными провалами глазниц зияли ниши. Что-то ароматное тлело в них, источая знакомый травяной дух. Владения ведьмы.
Коридор вывел их к источнику света, и Лира охнула. Круглая каменная зала, нет, не зала, святилище древних богов, только не южных, а северных. Тотемы с их ликами местами поросли мхом, местами как будто оплавились.
— Удивительное место, да? Они стоят здесь так долго. Так долго омываются дождевой водой. Она капает с потолка прямо на их священные лбы и веками вытачивает в них щели. Если хотя бы толика божественной сути сидит в этих каменных телах, то они, верно, жутко страдают, — Альма стояла подле статуи со шлемом и соскабливала ногтем мох с лица бога. Потом она посмотрела на Лиру и у той подкосились колени. — Ты даже не обнимешь меня?
Валирейн кинулась к ней, роняя слезы, и, содрогаясь от рыданий, заколотила ведьму по плечам.
— Как ты могла?! Почему не предупредила?! За что ты так со мною?..
Альма стояла ровно, будто часть круга тотемов, гладила Лиру по волосам и молчала.
— Скажи! Что я сделала не так? За что ты решила меня мучить…
— Ты сама знаешь.
Эти слова ударили по Лире словно обухом топора. Все это время она думала, что ни в чем не виновата. Все это время она подспудно надеялась, что Альма просто была занята, что все мысли Лиры о каре богов просто ее страхи…
— О чем ты говоришь?..
— Ты проявила слабость, — от этих слов пещера разом стала холодной, точно в зиму. — Ты начала сомневаться. Ты возжелала сойти с пути, и боги решили показать тебе, как они любят, когда в них сомневаются. Я не хотела наказывать тебя. Но что я могу сделать с приказом Древних? — Альма развела руками. — Я не так смела, как ты, чтобы перечить им.
— Я не перечила! Нет! Я просто! Я…
— Скажешь, это неправда? — Ведьма прошлась вдоль круга камней, не сводя взора с Лиры. Безразличие ее некогда горящих глаз ранило сильнее ножа любого слуги Гаракаса. — Стоило мне покинуть тебя по нуждам Древних. Стоило мне уйти, чтобы подготовить почву для нашего важного дела, как вера вытекла из тебя с месячной кровью, будто какая-то временная прихоть или девчачья глупость. Будто ее и нет вовсе, пока кто-то в тебя ее не положит. Неужели боги ошиблись? Едва ли в столь слабом теле прорастет семя Папы Ромоха.
Ведьма отвернулась, будто подводя всему черту, и Лира закричала так громко, в том крике было столько ярости и горечи, что, казалось, обернулись даже каменные истуканы.
— Не смей! Не смей отнимать у меня это! Ты ужасна! Ужасна!
Альма пожала плечами.
— Ты всегда это знала.
Лира дрожала и плакала, обняв себя за плечи и до боли царапая их, будто надеясь, что это чувство уймет горечь внутри или хотя бы позволит леди проснуться. Игры кончились. Все стало так серьезно. Теперь она понимала это, стоя перед глазами северных богов, столь же безучастных к ее боли, как сами Древние. Теперь она понимала, насколько боги жестоки. Насколько безжалостны к любой слабости, даже мысленной. Она-то, глупая, думала, что свою избранницу Древние будут холить и лелеять, а оказалось, они с легкостью отбросят ее, стоит несчастной только краем мысли коснуться обратной дороги.
Жестокая женщина, которую она всегда считала подругой, подошла к леди и сжала ее лицо в ладонях.
— Ты думаешь, я не люблю тебя? Это не так. Просто скажи мне, что ты больше не можешь. Скажи, что не способна пройти этот путь. Я пойму и отпущу тебя. Это и есть любовь. Но она не должна мешать в деле столь важном, что выше любых земных страстей.
Капля тепла пролилась из жёлтых ведьминых глаз, и Валирейн стало чуточку легче дышать. Она еще любит ее. Она еще с ней.
— Нет, — Леди качнула головой, обнимая ладонями руки Альмы. — Я закончу это дело с тобой, я тебя не брошу.
Ведьма улыбнулась и кивнула, но улыбка быстро покинула ее лицо.
— Хорошо, — Альма резко отпустила леди. — Но теперь никаких нежностей, Валирейн Оронца. Все это только ослабляет нас с тобой. Хватит. Мы будем действовать отныне расчетливо и жестко. Без глупостей. Я хочу доверять тебе, зная, что ты не слабая трусливая девчонка, и все сделаешь, как нужно. Понимаешь теперь как все серьезно? — Лира отрывисто кивнула. — Через три дня, в ночь последнего мы совершим таинство. Жди моего указа, слушайся моего слугу. Исполняй все, что тебе будет велено, не задаваясь излишними вопросами и не предаваясь сомнению. Я долго жалела тебя, выполняла всю грязную работу сама. Отныне так больше не будет. Ты поняла?
— Я все сделаю. Не сомневайся во мне ни минуты.
Альма кивнула.
— Тогда иди. Обниматься не будем.
Валирейн судорожно вздохнула. В ней еще теплилась малодушная дрожь, привычка к поддержке и любви. Она все еще чувствовала себя олененком, чьи кости недостаточно крепки для того, чтобы держать даже вес собственного тела. Но теперь ей придется окрепнуть. Нужно окрепнуть. Иначе она и впрямь не достойна Древних. Теперь она все сделает правильно. Теперь она будет безжалостна и сильна, как Альма. Иначе зачем она прошла весь этот путь?