Хедин, враг мой. Том 2. «…Тот против нас!»
Шрифт:
– Но, отец…
– Ни во что не вмешивайся, – внушительно повторил Старый Хрофт. – Всё идёт по плану.
– Хорошо, владыка, – поклонилась валькирия. – Отец, а остальные асы… когда ты вернёшь их к жизни? К настоящей жизни? И… у меня к тебе просьба.
– Просьба? – нахмурился Отец Дружин.
– Да. Ты разве не почувствовал, что я пришла не одна?
– Не одна? – Брови Старого Хрофта сошлись.
– Да, отец. Я не могла освободить твою супругу Фригг, моих единокровных сестёр, других асов – и оставить в царстве
– Твою… – поперхнулся Один, брови его теперь лезли вверх. Он, похоже, с трудом удержался, чтобы не разинуть рот.
– Сигрун, мою мать. Дочь великана Хримвальди. Ты забыл о ней, отец?
Хрофт молчал.
– Ты привела сюда призрак твоей матери? – произнёс он наконец.
– Да, отец. – Райна не опустила глаз, хотя гнев Одина уже невозможно было не замечать.
– И не сказала мне ни слова.
– Я не могла её оставить!
– А матерей своих сестёр?
– Я их не знала, отец! Как могла я найти их, если мне неведомы даже их имена?
– Тебе не следовало этого делать.
– Быть может, я не спросила твоего совета заранее, отец. – Гнев закипал уже и у Райны. – Но оттуда, из владений Демогоргона, дозваться до тебя не смог бы никто, даже Дух Познания. Я не могла…
– Чего же ты хочешь теперь, дочь моя? – угрюмо спросил Ас Воронов.
– П-понятно чего, отец. Чтобы ты вернул маму к жизни, как ты вернул остальных асов.
– И ты уверена, что я смогу это сделать?
– Конечно! Ведь другие асы – вот они! Прямо передо мной!
– Дочь! – Старый Хрофт тяжело вздохнул. – Дочь моя, почему ты – валькирия – жила, не зная власти времени над собой, а Сигрун, твоя мать – умерла?
– Потому что… потому что я – твоя дочь?
– Верно. А время не властно над нами потому, что мы – первичные искры дыхания Творца, коснувшиеся плоти молодых миров. Искра эта жива в нас, и даже Ямерт с его присными не смогли её погасить. Я воссоединил души асов с новой плотью. Я высвободил их пленённые искры, след огненного толчка, дарованного Творцом…
– Но для моей матери ты сделать этого не можешь? – перебила Райна.
– Призраков можно наделить плотью, – в свою очередь перебил Старый Хрофт. – Хедин Познавший Тьму умел делать это особенно хорошо. Но ты хочешь не просто ведь плоти, ты…
– Думаю, моя мать будет счастлива любому телу, – яростно бросила Райна. – Сделай это, отец. Она ведь ждала так долго. Ждала в царстве мёртвых. Знала, что дороги назад нет… а всё равно ждала, потому что пока помнишь себя живой – надеешься, несмотря ни на что. Домен Демогоргона, хоть и не ровня нашим залам Хель, но тоже не слишком радостное место.
Хрофт долго молчал. Молчал, пока стены Валгаллы не дрогнули вдруг, и Отец Богов не сощурился, глядя, казалось, прямо сквозь брёвна и камень.
– Сигрлинн здесь… Что ж, Рандгрид, я сделаю, что смогу.
– Если воинство Сигрлинн достигло Асгарда, то не позволишь ли ты,
– Нет, не позволю, – покачал он головой. – Если хочешь, чтобы я и впрямь вернул тело Сигрун, – ничего не делай. Только смотри.
Райна несколько мгновений глядела прямо в глаза Асу Воронов. Хотела сказать, что не для того прошла сквозь смерть, не для того поднималась на самую вершину Мирового Древа, к Оку Творца, чтобы теперь перекидываться пустыми словами.
Что все хитрые планы не стоят того, чтобы из-за них её мать оставалась бесплотным духом и с ней даже нельзя было говорить так, как дозволялось в царстве Демогоргона.
Но вместо этого она лишь поклонилась и, следом за Гулльвейг, шагнула за порог Валгаллы.
Мать Ведьм сражалась мастерски, не могла не признать Райна. Когда над золотыми щитами, которыми была выложена крыша Валгаллы, воспарил призрачный, сотканный из множества молний двойник Мьёлльнира, у неё перехватило горло.
Но явившаяся под стены Асгарда волшебница Сигрлинн не шутила. Бедняга Фенрир угодил в сеть; молот Тора, обрушившийся на чародейку, рассыпался множеством сияющих росчерков-молний и исчез. Огненный вихрь, которым обернулась Сигрлинн, разбрасывая вокруг себя обгорелые, спёкшиеся и дымящиеся комья земли, упрямо, неуклонно, неостановимо продолжал надвигаться на ворота.
Бедолага Фенрир, похоже, понял, что с Ночными Всадницами шутки плохи. От обожжённой морды его валил дым, остро пахло палёной шерстью. Он не сдавался, однако ведьмы осторожно и без лишнего риска теснили и теснили его, отрезая дорогу полыхающими сетями.
Рыцари в белой броне торопились за Сигрлинн. У них не было осадной снасти – верно, чародейка собиралась просто проломить стены крепости.
Огромный волк меж тем, рыча, пытался рвать сети, пытался достать мучительниц одним прыжком, однако добивался лишь новых обожжённых полос на морде и боках, а ведьмы, ловко расступаясь и уворачиваясь, отгораживались огненными стенами.
Братца требовалось спасать, и притом немедля.
Но отец велел…
Едва ли великий Один обрадуется, если сын Локи падёт в этой неравной схватке!
У ворот Асгарда Гулльвейг и Сигрлинн вновь стояли лицом к лицу, или, вернее, это Мать Ведьм стояла лицом к огненному вихрю.
Что отец задумал? Чародейка настроена вполне решительно; и не похоже, чтобы для Гулльвейг эта схватка оказалась лёгкой прогулкой.
Фенрир вновь взвыл, жалобно и с отчаянием; волк-исполин, храбро бившийся с чудовищами подле врат Демогоргона, несмотря на рост и силу, уступал натиску магии.
Видать, особая это была магия, мелькнуло у Райны.
Райна больше не колебалась. Фенриру отцов запрет оказался не указ, если, конечно, отец вообще ему что-то запрещал; но спасать чересчур решительного братца, кроме неё, больше некому.