Херувим (Том 1)
Шрифт:
Райский отметил про себя, что бывший шеф за прошедшие несколько дней сдал еще больше. Он побледнел, осунулся и как будто даже стал ниже ростом.
– Как вы себя чувствуете, Владимир Марленович? – мягко спросил полковник.
– Прекрати! – рявкнул генерал. – Ты знаешь, я ненавижу этот вопрос! Никак я себя не чувствую. Патологически здоров! Скажи мне, ты что-нибудь понимаешь? Есть у тебя хоть какие-то предположения?
– Ну какие предположения? – Райский крутил длинную серебряную авторучку из подарочного настольного набора и загадочно посверкивал очками. – Смотрите, что мы имеем на сегодня. Заказное покушение. Затем заказное убийство, но не Стаса, а его шофера.
– Так, так, – пробурчал генерал и согласно кивнул, но тут же, словно опомнившись, стремительно шагнул к столу, навис над Райским и прокричал хриплым, срывающимся голосом: – Но ты не говоришь мне главного! Ты не доложил о принятых мерах! О мерах по обеспечению безопасности моего сына! Ты считаешь, что я не вправе знать? Или ты вообще ни хрена не делаешь?
Изо рта у генерала плохо пахло. Райский невольно отпрянул, откинулся на спинку кресла.
– Ну что вы, Владимир Марленович, мне даже несколько обидно, – произнес он бархатно, мягко и чуть прикрыл глаза, – я не докладываю просто потому, что все происходит у вас на глазах. Мне кажется, мои действия абсолютно прозрачны для вас.
– Не пори ерунды, Миша. Оставь это для твоего нынешнего начальства, – усмехнулся Герасимов, отошел от стола, уселся в кресло. Райский заметил, что генерал не так плох, как кажется, и если срывается, то моментально берет себя в руки.
– Давай-ка, брат, отчитайся мне о проделанной работе, как в старые добрые времена, – тут он даже подмигнул и как будто совсем приободрился. Райскому вдруг показалось, что все вернулось лет на пять назад, и он, тогда еще подполковник, застигнут врасплох в вожделенном кресле своего начальника генерала Герасимова и ждет крепкой генеральской выволочки, словно мальчишка. Он отбросил ручку, она покатилась по столу и бесшумно упала на ковер. Райский не стал ее поднимать.
– Владимир Марленович, – сказал он медленно, с легким укором, – у меня есть вполне конкретный план операции. Однако то, что я задумал, требует времени. Я не стал посвящать вас в свои замыслы просто потому, что на сегодня у меня нет абсолютной уверенности в результатах. Но поверьте, план хороший, надежный.
– Слова! Все это слова, Миша, – покачал головой Герасимов, – подумай, что ты сейчас сказал. Ты не уверен в результатах, но план надежный. У тебя стало плохо с логикой. Устал, что ли?
– Дело не в моей усталости, – вздохнул Райский, – просто вы, товарищ генерал, не хотите понимать главного. Если бы я не взял ситуацию под контроль, ваш сын стал бы первым и единственным фигурантом. Его уже допрашивали бы не как свидетеля, а как подозреваемого. Вы не согласны?
– Нет! – рявкнул Герасимов, вновь теряя самообладание. – Не согласен! Ежу понятно, что мой Стас шофера не убивал.
– Ежу-то, может, и понятно, – улыбнулся Райский, – а вот у следствия есть масса вопросов. Официант в ресторане отлично запомнил Стаса и утверждает, что он почти не пил за ужином. Дама пила много, а он нет. Между тем Стас продолжает настаивать, будто был пьян до потери памяти и забыл, что его ожидает шофер. Потащил свою подругу к Тверской и поймал такси. Дальше – орудие убийства, этот несчастный ПСМ. Отпечатков на нем никаких. Но опять вранье. Стас клянется, что не умеет стрелять, никогда не держал в руках оружия, однако мы с вами знаем, он проходил в институте военные сборы и занимался спортивной стрельбой два года. Правда, не слишком успешно, но с оружием он в принципе знаком. А чтобы выстрелить в упор, никаких особенных навыков не требуется.
– Мотив, – спокойно произнес генерал, – где мотив, Миша? Зачем Стасу было убивать шофера?
Райский долго молчал, посверкивал очками, сосредоточенно счищал холеным ногтем пятнышко с лакированной столешницы. Генерал терпеливо ждал, уставясь ему в переносицу. Наконец полковник задумчиво произнес:
– Вы поручили шоферу Георгию вести наблюдение за вашим сыном и докладывать. Верно?
– Я поручил ему охранять Стаса, – железным голосом уточнил генерал, – мой сын отказывался от услуг телохранителей. Между тем образ жизни, который он ведет, мне всегда казался небезопасным.
– Владимир Марленович, а чего конкретно вы опасались?
– Как будто ты не знаешь! – усмехнулся генерал. – Все эти дикие оргии, или, как они теперь говорят, тусовки, казино, шоу с голыми девками, всякие сомнительные презентации, бесконечные кабаки. Да, он не пьет. Но кроме алкоголя есть еще наркотики. Есть СПИД. Есть просто стихийные разборки со стрельбой, которые в подобных местах происходят довольно часто.
– Да, – смиренно кивнул Райский, – я понимаю. А теперь попробуйте и вы понять меня правильно. При таком образе жизни с человеком может случиться много всего неприятного. Шансы стать жертвой или нарушить закон примерно одинаковы. Вы совершенно исключаете, что на глазах у шофера могло произойти нечто такое, что Стас хотел скрыть от вас, и не только от вас? Вы на сто процентов уверены, что Георгий оставался порядочным человеком и не пытался, скажем, шантажировать Стаса? Только не нервничайте, не спешите отвечать. Подумайте.
– Не исключаю, – быстро, еле слышно произнес генерал и закрыл глаза, – но при чем здесь взрывчатка, карточки и подкинутый пистолет?
– Ну если человек совершил преступление, то, как правило, есть пострадавшая сторона. Грубо говоря, Стас кого-то сильно обидел, и за это его попытались убить. А вот что касается карточек – тут вполне мог поработать шантажист. Разве шофер не имел возможности выяснить номера банковских счетов и прочие данные?
– Да, конечно, однако Стас узнал, что карточки заблокированы, когда шофер уже был мертв, – заметил генерал.
– Ну и что? Звонки в оба банка в любом случае были сделаны до убийства.
– Но пистолет подкинули после...
– А если не подкинули? – Полковник снял очки и принялся протирать стекла носовым платком. – Стас ведь не профессионал, и если допустить, что в шофера выстрелил он, то вполне логично, что пистолет был спрятан в квартире, где он провел ночь и половину дня после убийства. Выкинуть оружие совсем не просто, держать при себе после совершения убийства – еще сложнее. Он просто взял и сунул его за книги в чужом доме, надеясь, что там не найдут, а потом будет возможность перепрятать или избавиться.
– Одну минуту, Миша, мы с тобой все-таки фантазируем или ты сейчас выкладываешь мне свою реальную версию? – В голосе генерала не было ничего, кроме усталости.
Райский чувствовал, что бывшему начальнику просто не хватает сил осмыслить происходящее. Еще недавно генерал мог не спать несколько ночей подряд, по пять-шесть часов без перерыва прыгать на теннисном корте, вести бесконечные напряженные совещания. Но сейчас, когда дело коснулось самого дорогого, что у него есть, единственного сына, он сначала потерял самообладание, потом ненадолго сумел взять себя в руки, и вдруг просто – устал. Слишком велика оказалась эмоциональная нагрузка.