Химера-2
Шрифт:
– Спасибо, – произнес я, вставая. Затем замер и развернулся. Протянул старику платок. – Это розовый порох. Говорят, он дарит счастье тому, кто его принял. Но только один раз. Мне кажется, ты заслужил уйти счастливым, Корст. Ну, – замялся я. – Когда сам решишь, разумеется.
– Спасибо, – тепло произнес старик, бережно приняв подарок. – Это очень ценно для такой восьмерки, как я.
– Доброй ночи, Корст, – произнес я, прощаясь.
– Доброй ночи, безымянное существо.
– Существо, – повертел я слово на языке. – Подходяще.
– В некоторых монстрах человеческого больше, чем во многих людях, – произнес он, не отрывая взгляд от платка.
А в некоторых людях больше чудовищ, чем может показаться на первый взгляд. Но вслух ничего не ответил. Я слишком долго жил в восьмом секторе. Знаю, о чем говорю. И знаю главное.
Настоящие чудища не здесь. Они приходят сюда по ночам оттуда, откуда никто не ждет. Они носят белоснежную форму, раздают приказы солдатам и оставляют за спиной горы трупов. И как показала практика, иногда их жертвы тоже носят белоснежную форму.
Мелкая мирно сопела, сложившись калачиком. Я растянулся на матрасе, подбив подушку под голову. Несмотря на разгорающуюся боль во всем теле, мозг быстро заволокло темной пеленой. А я надеялся, что хотя бы сегодня смогу избежать черных сновидений.
Темнота наконец накрыла разум, смывая боль и уныние ночи. Завтра будет очередной сраный день. Может поставлю новый рекорд? Вчера была дюжина. Интересно, а химера считается за двоих или за одного?
На соседней кухоньке послышался характерный звук. Пусть твой последний трип будет ярким и счастливым, старина Корст. Ведь ты единственная восьмерка, которой было не место в этом сраном секторе.
Глава 3. Посмотрим, что у химеры внутри
Это невероятное ощущение. Просто фантастическое. Я не помню, когда в последний раз чувствовал себя таким счастливым.
На хвосте вся полиция восьмого сектора, инквизиция из Департамента, скорей всего уже и технику подняли по тревоге. Казалось бы, жить мне осталось не больше суток, но все же.
Я проснулся выспавшимся, отдохнувшим, с ясной головой. Тело не болело. Вообще не болело. Ничего. Ни одну косточку не ломило, ни одну связку не тянуло. А самое восхитительное – ни одного сна. Просто черный провал длиной в половину ночи.
Ни одной дыры в стене напротив, никакого резкого просыпания в поту и с оружием в руках. Прекрасно.
– Вставай восьмерка! – рявкнуло у меня над ухом. – Там мясо стынет, надо успеть пожарить. Быстрей, быстрей. И так сухое.
– Прояви уважение к старому Корсту, тварь, – прорычал я тихо, чтобы не услышала мелкая.
Все настроение испарилось. Сраный Черный по-прежнему был здесь и уходить никуда не собирался. Ладно, все равно хорошо.
Я медленно встал, потянулся, поводил корпусом из стороны в сторону, прислушиваясь к организму. Наномашины сделали свое дело, залечив за ночь все мелкие и средние травмы. Даже бок, куда попал выстрел плазмы, больше не жгло.
Я приподнял футболку, оглядывая кожу. Ничего. Даже шрама маленького не осталось. Все старые были на месте, а вот новых не прибавилось. Впрочем, там особо и неоткуда было им взяться.
Прошелся до кухни, взял чашку с остывшей травой. Посмотрел на бледное лицо старика. Тот сложился на крохотном кухонном диванчике в позе эмбриона. На лице легкая улыбка. Можно было бы решить, что он спит.
Наконец-то тебе не придется больше пользоваться своими прокуренными легкими, чтобы вдыхать этот мерзкий воздух восьмого сектора.
Я заметил листок бумаги на столе. Взял и вчитался в аккуратные буквы убористого почерка. Еда в холодильнике, одежда в шкафу, снаряжение в туннеле. От такой заботы со стороны мертвеца стало немного стыдно.
Я не помню, когда в последний раз для меня что-то делали. Я имею в виду вот просто так, а не под страхом мучительной смерти.
Когда-нибудь, вполне возможно, я найду того, кто изобрел и выпустил на рынок эту розовую дурь. Но за улыбку старика я убью эту тварь быстро. Чтобы потом не говорили, будто все восьмерки – неблагодарные уроды.
Вернувшись в комнату, увидел мелкую, которая уже не спала. Снова сидит, вжавшись в угол и обхватив колени. Ну и что мне с ней делать? Я же с детьми вообще не умею. Достал из пакета пластиковый контейнер с едой и поставил на кровать.
Второй взял себе и принялся есть, хватая куски сухого мяса прямо руками. Странно, но жрать хотелось неимоверно, будто я неделю голодал. Значит эфир не заменяет потребность организма в калориях.
– Ешь, – произнес я, кивая на контейнер. – Вкусно. Ладно, отвратительная жратва, но лучше в этом секторе вряд ли найдешь. «Шинигами» мы ведь спалили.
Раздался уверенный стук в дверь. Мелкая даже не вздрогнула и к еде все равно не притронулась. Стук повторился. Настойчивый, резкий, немного нервный, как мне показалось.
Я медленно встал, облизывая пальцы и пошел к двери. Интересно, кого это к нам принесло в столь ранний час. Остановился у входа, оглядывая замки, силясь понять, как тут все работает.
– Корст, чтоб тебя со стены обоссали, – раздался злобный голос с той стороны. – Поднимай свою старую… Ты?
Последнее слово было адресовано мне, стоило двери распахнуться. Я аккуратно выглянул в коридор, чтобы убедиться, что там никого больше нет. Затем смачно врезал застывшему копу аккуратно в нос.
Тело отлетело к противоположной стене и принялось медленно оседать. Пришлось подхватить и втащить внутрь отрубившегося парня. Чет я совсем забыл, что стал сильнее. Надо было еще мягче бить.
Я ведь не хотел его вырубать, просто нос сломать. Снова.
Обезоружив копа, бросил его на свой матрас. Пошел на кухню, налил стакан ржавой воды из-под крана, вернулся и выплеснул на лицо парня. Посмотрел на окровавленную рожу старого знакомого, перевел взгляд на мелкую.
Та не шелохнулась, но смотрела внимательно, с некоторым удивлением, как мне показалось.