Химера
Шрифт:
Но даже если бы решился…
Он входил в свой подъезд, а она уже не дышала. Если бы он проводил, была бы жива…
Доработал Женя сумрачно. Позвонил еще раз, узнал, где и когда похороны. Решил, что не пойдет.
Пошел. Теплилась еще мысль, что это все обман, что она жива. Просто решила так вот глупо отказаться от его ухаживаний.
Нет, все было по-настоящему. Он не подходил близко, но видел, что в гробу лежит именно она. Именно на ее гроб сыпались гулкие комья глины.
Смотрел на процессию и траурные лица. Не мог увязать деревянный ящик в яме и ту изящную девушку, что выглядывала из-за спин пассажиров в метро. Даже не подошел, чтобы кинуть свою горсть земли.
В течение следующего полугода Женя хоть и подзабыл этот случай, но новых увлечений не имел, отдался работе. Компания, в которой он работал, участвовала в обширном проекте – региональных выставках-ярмарках. Осенью начинался сезон, и нужно было многое успевать.
Работа так закрутила, что лишь иногда перед сном всплывало в памяти лицо Тони и тут же исчезало в кутерьме сновидений, не напоминая ни о чем и не тревожа.
Тем с большим удивлением он в первой поездке сезона вдруг узнал ее черты в одной из девушек, которых организаторы привлекали к работе из числа местных. Выставка-ярмарка дело суетное, за оптовиком приходит единичный покупатель, потом праздный зевака, потом подбегает коллегу из числа других участников. Лишь несколько раз мелькнули в углу, за столом организаторов пшеничные локоны, вздернутый носик и зеленые глаза. Ни разглядеть, ни убедиться.
В такой же суете были и организаторы, у которых Женя попытался расспросить про эту местную. На бегу оба лишь помотали головой, не припоминая такой среди привлеченного персонала. Значит – показалось. Впечатления от той майской встречи были сильные, немудрено было увидеть в другой девушке что-то похожее.
Можно было бы забыть обо всем, но вечером Женя снова ее увидел.
Обыкновенно в первый день работы организаторы устраивали общий ужин. Заинтересованные в том, чтобы участники продолжали поездки, они стремились создать дружественную обстановку и ужин этот всегда носил неформальный характер. Участники были разношерстной группой. Имелись торговцы или производители строительных материалов, мебели, одежды канцелярских или кондитерских товаров, какого-то оборудования или инструментов. При таком разнообразии у кого-то день обязательно удавался, и редко, когда ужин проходил в унынии.
Славили город, в котором находились, славили организаторов, обсуждали дела и планы на вечер. Стучали по тарелкам приборы, звенели бокалы и рюмки, звучали старые анекдоты, дважды рассказанные истории и никто никого не слушал.
– …я ему: вот вы же берете тот же товар, что у нас, только у наших посредников…
– Во! Слушайте! Там еще пресс-конференция была сначала, и он, местный, который нас встречал, так и упился с нами. Утром выступать ему, а он, ну понимаете, спал полчаса и то, пока в такси ехал…
– Проводила сестренку к поезду, возвращаюсь, а мне прокололи два колеса по одной оси, представляете?
– Имея в виду цвет ваших волос… может быть это кто-то из владельцев пяти машин, которых вы заперли, высаживая сестру?
– Ну варварство же!
Обычно один из московских организаторов задерживался, завершая необходимые дела на выставке, и появлялся позже. Частенько с ним приходили и представители местной компании. Вот и на этот раз с ним зашла почтить коммерсантов начальница региональных организаторов. Участники зашумели, поднимая бокалы уже за местных. А Женя все глядел на вторую девушку, стоявшую за начальницей. Ту самую. Пшеничные локоны, зеленые глаза. Очень похожа.
Молоденькие девчонки всякий раз вызывали понятный ажиотаж у мужчин-участников. Вот и эта быстро оказалась между двух претендентов, усыпанная обычными комплиментами.
Женя и раньше был не из тех, кто через половину ресторанного зала мог броситься к девушке, чтобы опередить конкурентов. Сейчас и вовсе оторопел. Смотрел и сравнивал с Тоней.
С первого взгляда – одно лицо. С другого – и одета иначе, и взгляд шальной. Оно и понятно – у Тони был будний день, у этой местной – выход в люди, который может круто и вдруг поменять судьбу. Скорее даже не в чертах лица, а в мимике, в пластике Женя не узнавал Тоню. Чем больше смотрел, как эта местная девушка смеялась, как слушала москвичей, приходил к мысли, что она лишь похожа, причем похожа отдаленно. Подобраться поближе, поучаствовать в бегах? Только лишь потому, что она напомнила ему погибшую девушку? Нет.
Женя затосковал и налег на спиртное.
Невольно он все равно прислушивался к тому, что происходило в той части стола.
– Ай, ну зачем? Эта серьезность портит ваше чувство вкуса! – расхохотавшись, звонко заявила девушка.
Женю ударил озноб. Вот уж такого не может быть! Не может быть вовсе!
Не решаясь пройти прямо к девушке, он поднялся с бокалом и прошел вдоль стола от одной компании к другой, вроде чокаясь со всеми, вроде между делом.
– Что, и догонять броситесь? – хохотала над очередной шуткой девушка, когда Женя подошел.
– Никогда, никогда не бегай за автобусами и девушками, – наставительно заметил тот из ее собеседников, что был постарше.
– Это просто практика нужна, коллега! – подхватил кто-то рядом.
– Ну… а если это развлекает, и по пути – можно же попытаться? – улыбнулась девушка и покосилась на подошедшего Женю.
– На трех разогреешься, четвертую догонишь, – запальчиво заявил участник, как будто лидировавший в забеге.
Женя, снова удивленный совпадением памятных фраз, решился:
– Лишь бы четвертой не оказалась маршрутка вместо женщины…
Девушка захохотала. Теперь он видел куда больше сходства с Тоней. Хотя и сложно было представить, чтобы Тоня вдруг приняла приглашение оказаться за этим столом, оделась бы так, сделала бы такую укладку.
До конца ужина Женя уже не покидал компанию, в которой была девушка. Да и она сама как будто держалась рядом. Обычно Женя не ездил с остальными играть ночные игры, но девушка оставалась с гуляками, остался и он.