Химеры
Шрифт:
— Там видно будет, — в сердцах буркнул я, но внезапно ощущаю такой взрыв энергии, словно целая электростанция закачала в меня мегаватты электричества. На мгновение мир изменился, стал сверхконтрастным и словно Некто, кто возвышается над всеми нами, поставил на это решение свою печать — я понял, обратной дороги нет, на меня опустился огромный груз власти, как заводской пресс на кусок металла — мозги словно расплющились, но напор выдержали и я принимаю решение: — Так тому и быть, — сурово произношу я и развожу плечи, вдыхаю полной грудью солёный морской
Аскольд удовлетворённо выдыхает, Семён распрямляет плечи, я только сейчас обратил внимание, какие они широченные, его глаза посветлели до небесной голубизны: — А, ведь, это идея не твоя, — обращается он к Аскольду, — это решение пришло к тебе свыше.
— Да? — бросает на него удивлённый взгляд Аскольд и мгновенно соглашается: — Да, это свыше.
— Как сейчас нам поступать, продолжать разведку, или вернёмся в лагерь, — в раздумье спрашиваю я, — может, мне по статусу не положено прыгать по камням?
— Я, думаю, Великому князю не возбраняется потешить себя удалью, — беззвучно смеётся Аскольд и он становится прежним другом, которого я всегда знал. Я тоже улыбаюсь, а Семён сияет, словно красная девица. Вдруг мне стало легко и просто, у меня есть друзья, они всегда будут на моей стороне, а я оправдаю их ожидания.
Мы протискиваемся между скалами, и оказываемся на другом берегу. В этом месте царит первобытная дикость, видно метаморфозы произошли основательные.
Хаос из базальтовых и гранитных отложений, застывшие потоки лавы и ровненькая, кругленькая галька у самой воды, придают неповторимое очарование. Непуганые крабы копошатся на покрытых водорослями прибрежных валунах, чайки с добрых индюков, бродят между камней, выискивая разнообразную живность, в море мелькают всё те же акульи плавники, на горизонте выпустил фонтан кит — процесс поглощения одного мира другим происходит непрерывно.
Стараясь не спугнуть наглых чаек, соблюдая интервал, идём по берегу. Ни одной пластиковой бутылки, шкурок от колбасы и яиц, мазута в воде и на камнях, первозданная чистота. Издам закон, за свинство над природой, сечь плетьми, мимоходом думаю я.
Неожиданно вдалеке, видим просто сюрреалистическую картину, под пляжным зонтом сидит человек.
— Это он, — подходит ко мне Аскольд.
— Почему один?
— Хочет поговорить.
— Наглец! — сверкнул очами Семён.
— Почему? — удивляется Аскольд, — нормальный мужчина.
Не спеша подходим к сидящему человеку. Тот, до последнего не поворачивает голову. Когда мы приблизились вплотную, он, наконец, соизволил, обернулся к нам, в глазах искрится веселье: — Привет, Аспид, — обращается он к Аскольду.
— Привет. Росомаха, — Так же радушно здоровается с ним мой друг и появляется ощущение, что встретились старые, добрые товарищи.
— Виски мой не понравился?
— Решил с тобой выпить.
— Нет проблем, — он достаёт четыре разовых стаканчика и плеснул туда янтарной жидкости.
Аскольд взял
— Два раза хохма уже не хохма, — беззвучно как Аскольд, смеётся незнакомец.
— Представил бы своих друзей, Аспид, — с укором в голосе произносит мужчина.
— Семён, молодой, но с неплохим прицелом хирург, — указывает он на сероглазого верзилу. — Великий князь, Никита Васильевич, — торжественно склоняет он голову.
Я ждал любой реакции со стороны незнакомца, но не этой. Мужчина с достоинством встаёт, кивает: — Для меня большая честь с вами познакомиться, Великий князь, — серьёзно говорит он. Я ищу в его глазах насмешку, но её нет, лишь почтение. Несколько смущаясь, говорю: — Князь государства, у которого даже названия нет.
— Назовите его Растиславлем, — советует нам наш враг.
— Славим солнце, — задумчиво высказывается Семён.
— Где-то так, — соглашается Росомаха.
Мы выпили виски без тоста, каждый сказал его в душе.
— Зачем придурков заставил рыбу разбрасывать перед нашим лагерем? — с удовольствием вытирая ладонью губы, спрашивает Аскольд.
— Засиделись ребята, да и этот метод хотел проверить, но осечка вышла, как говориться: «заставь дурака молиться, он и лоб расшибёт», правильно заметил, придурки. Потащили мясо прямо к пещерам, вот мишка и учуял их раньше, чем рыбу.
— А с теми ловушками? Ты же знаешь, у меня нюх на них, не прокатит.
— Знаю об этом, — простодушно улыбается Росомаха, — просто хотел старого друга позабавить, а заодно проверить, как повлиял новый мир на тебя. Я сделал выводы, кто-то сильно потерял, кто-то нашёл в десять раз больше, чем было в прошлой жизни. Ты не потерял, — мне показалось, Росомаха этим очень доволен.
— А если б потерял?
— Убил бы.
— Это правильно, — соглашается Аскольд. — Что думаете предпринимать?
— Уходим мы, Аспид. Вам надо набираться сил, нам, потом встретимся, — без угрозы произносит он.
— А к нам не желаешь присоединиться?
— Я с Виленом Ждановичем тесно связан.
— А если заключим союз? Земли на всех хватит.
— Он не хочет делиться властью, в чем-то его понимаю. А, вообще, жизнь покажет, — не стал обрубать канаты наш враг, — может, и заключим союз.
Росомаха встаёт, не спеша закрывает зонтик, улыбается и неторопливо идёт прочь.
— Вот бы мне сейчас пистолет, разрядил бы в него всю обойму, — неожиданно разъяряется Семён.
— У тебя не получится, а я не стану, — просто отвечает Аскольд.
Я долго наблюдаю за этим необычным человеком, пока тот не скрывается за тёмными скалами. Чувствую угрозу, исходящую от него, знаю, пути наши должны, когда то пересечься, неуютно почему-то на душе.
— Пора домой, — грустно говорю я.
— Да, нам делать здесь уже нечего, — соглашается Аскольд. Он непривычно печален.
— А почему он тебя Аспидом называл?
— Ядовитый, наверное, — усмехается друг.