Химия без прикрас
Шрифт:
— Хорош, Серега, заткнись, — слегка улыбнувшись, пробурчал химик. Удивительно, кажется, что в классе нам преподает химию — один человек, а здесь он — совершенно другой!
Внезапно дверь распахнулась, и в дверном проеме показалась фигура здоровенного амбала с лицом, которое, кажется, можно легко найти на доске у участкового «их разыскивает полиция».
— Мужики, марш на станцию и по матрешкам. Вы опоздали, — мрачно пробасил он, а затем, увидев меня, кивнул. — А это кто?
— Это со мной, — коротко бросил Дмитрий Николаевич.
— А, понятно, — просто ответил
— Здорово, Пятачок, — отозвался химик, косо взглянув на меня, потому что я подавила свое инерционное «привет». И только потом до меня дошло. Пятачок?! Вот это — Пятачок?!
— Когда вы дома жить будете? Бомжуете тут уже вторую неделю! Ремонт вот-вот начнут…
Вторая мысль за сегодня, внезапно осенившая мою голову: мы на старой станции, которую закрыли на ремонт. Ну конечно же! Не может же здесь быть так пусто! Другие бригады, диспетчеры…
— Давайте, в темпе, — Пятачок отошел в сторону, пропустив мужчин, а меня, крепко схватив за плечо, когда я направилась следом, остановил. — Ты — со мной, в машину.
Думаю, что любой на моем месте не стал бы перечить такому громиле, как этот Пяточок. Покорно опустив голову, я проследовала за ним, даже стараясь наступать точно в его следы на снегу. Дойдя до желтого «реанимобиля», Пяточек открыл мне дверь и велел сидеть тихо, как мышка.
Я куталась в огромную синюю куртку, с ужасом представляя, во что ввязалась. Покататься на дежурстве линейной бригады — это одно, но вызовы реанимационной — совершенно другое. Интересно, это у меня от страха коленки дрожали или в машине просто было холодно? Внезапно дверь резко отъехала в сторону.
— Димон, ее, похоже, уже надо откачивать! — только сейчас в свете фонарей я смогла более-менее разглядеть напарника Дмитрия Николаевича. Среднего роста, русоволосый, с такими смеющимися глазами и задорной улыбкой, что с трудом верится в то, что он — врач…
— Дмитриева, ты что такая зеленая? — химик, стоя рядом с дверью, торопливо докуривал сигарету. — Все-таки боишься?
— Ни капельки, — храбро ответила я, стуча зубами.
— Это тебе не лабы писать, — ехидно ответил он, выпуская струйку дыма. — И не шастать с такими же зелеными студентами по теплым коридорам больницы.
— Ладно, чего ты к ней прикопался? — неожиданно заступившийся за меня Пяточек сел на водительское кресло. — Поехали.
Напарник моего препода уселся рядом с кушеткой, прямо напротив меня, и лукаво мне подмигнул.
— Сергей, — он протянул мне раскрытую ладонь.
— Димон, — я широко улыбнулась и пожала его ледяную руку. Сергей усмехнулся и с блаженной улыбкой стал перебирать бумаги в папке.
Ехали мы недолго. Но вопреки моим ожиданиям увидеть здесь некое подобие настоящего полевого госпиталя, я с омерзением обнаружила лежащего без сознания пьяного бомжа.
— О, подарочек! — казалось, Серегу это никак не смутило. Да и Дмитрий Николаевич выглядел вполне спокойно, хотя на его лице такого восторга, как у напарника, не наблюдалось. Он взял оранжевый чемодан с медикаментами и вышел из машины. В мою сторону даже не посмотрел. Мне выходить-то можно?
— Давай
Вот уж, реанимировал, ничего не скажешь. Первый вызов — разочарование. Пьяница клялся всеми своими близкими родственниками, что не употреблял ни капли алкоголя уже очень давно и ото всех манипуляций врачей отказывался. Максимум, что удалось провести бригаде — стандартный опрос.
Когда нужные бумаги были подписаны этим пьяным чудиком, все молча разошлись по своим местам, и реанимобиль отправился на станцию.
В этот раз мне разрешили войти в новое здание вместе со всеми, чтобы не мерзнуть, и я, обрадовавшись, юркнула в комнату отдыха вместе со своей компанией. Только Дмитрий Николаевич сел на стул и открыл рот, чтобы сказать мне явно что-то очень язвительное, как в динамиках на стене раздалось:
— Реаниматологи на выезд.
Еще два вызова к таким же «подарочкам». Даже настроение Сергея, который первые два часа просто сиял несмотря ни на что, похоже, начало портиться.
— Да, не давление мерить, — не удержалась я, стоя рядом с курящим химиком. — По мне — так хуже некуда.
— Это разогрев, — спокойно ответил химик, в очередной раз затянувшись.
И он был чертовски прав. По пути на станцию нас перехватила диспетчерская. Реанимобиль развернулся и, судя по ощущениям, Пятачок вдавил педаль газа в пол.
— Люстру давай, — послышался голос Дмитрия Николаевича с переднего сиденья. Вскоре были включены и проблесковый маячок на крыше, и сирена…
Когда по прибытию дверь машины снова отъехала в сторону, мне пришлось вжаться в кресло. Химик торопливо натягивал перчатки, а его напарник, что-то выкрикивая, уже торопился к месту автокатастрофы, на которую нас вызвали.
— Идем, — бросил Дмитрий Николаевич, и я поспешила следом за ним.
То, что я увидела, наверное, запомнится мне на всю жизнь. Страшная авария, в которой столкнулись сразу пять автомобилей, чуть было не унесла с собой почти десяток жизней. Другие бригады оказывали на месте первую помощь, сотрудники МЧС вытаскивали застрявших людей из искореженных автомобилей, откуда-то доносился крик…
Мне казалось, я не дышала. Словно оглушенная, на ватных ногах, я направилась туда, где для измазанной в крови пострадавшей женщины Пятачок и химик разворачивали носилки.
— С дороги, — врач другой бригады больно толкнул меня в плечо и размашистым шагом направился туда, откуда доносились жуткие ругательства. Я подошла чуть ближе. Похоже, это и есть виновник аварии. Явно неадекватный мужчина, лет двадцати пяти, выкрикивал оскорбления в адрес сотрудников ДПС и психиатрической бригады, врач которой меня только что толкнул.
— Давай, Димон!
Я обернулась. Звали, скорее всего, не меня, но голос заставил меня хоть немного прийти в себя. Торопливыми шагами направляясь к машине, я увидела, как в нее уже погружают пострадавшую. Явно в тяжелом состоянии, она лежала окровавленная и на первый взгляд даже не подавала признаков жизни…