Химия смерти
Шрифт:
– Если честно, я хотел поговорить с вами еще кое о чем.
Маккензи подарил мне внимательный взгляд.
– Продолжайте.
– После звонка вам я просмотрел амбулаторную карту Лин Меткалф. И ее мужа. Вам известно, что они долго и безуспешно пытались завести детей? Даже подумывали обратиться в клинику для страдающих бесплодием.
До него дошло почти мгновенно.
– Крольчата... Боже милосердный! – выдохнул инспектор.
– Да, но каким образом убийца смог об этом узнать?
Маккензи молча смотрел на меня, явно что-то обдумывая.
– В одном
В памяти всплыло, как мы столкнулись с Лин возле аптеки. Какой счастливой она выглядела...
– Тест использованный?
– Нет. И ее муж утверждает, что ничего о нем не знал.
– Но ведь такие вещи покупают только для того, чтобы использовать. Стало быть, сама она могла подозревать, что беременна?
Маккензи хмуро кивнул.
– И что может сказать беременная женщина своему похитителю? «Не мучайте меня, я жду ребенка».
Он потер лоб.
– Черт возьми. Наверное, нельзя определить, была она беременна или нет?
– Ни малейшего шанса. Слишком ранний срок, да и состояние трупа такое, что...
Маккензи кивнул, ничуть не удивившись.
– Хотя, если она и вправду... или даже если она просто думала, что беременна... поймать ублюдка станет еще сложнее, чем мы полагали.
– Почему?
– Потому что надругательства, получается, не были заранее спланированы. Он сочиняет по ходу дела.
Маккензи устало поднялся.
– И если он сам не знает, что сделает дальше, какие у нас на это шансы?
После ухода инспектора я сел за руль, потому что хотел на пару часов уехать. Куда угодно, лишь бы подальше от Манхэма. В тот вечер мы не встречались с Дженни. Нас обоих поразила та внезапность, с которой развивались наши отношения, так что после лихорадки последних двух дней мы нуждались в некотором отдыхе друг от друга. Думаю, мы оба желали как бы отойти подальше и посмотреть со стороны, куда нас может завести столь неожиданный тектонический сдвиг в жизненном укладе. В воздухе витало невысказанное мнение, что никому из нас не стоит портить дело слишком быстрым движением вперед. В конце концов, если наши чувства и впрямь не обманывают, к чему торопиться?
Судьбу лучше не испытывать, такой риск мне не нужен.
Ехал я куда глаза глядят. Очутившись на вершине пологого холма, откуда открывался вид на пустынную местность, я затормозил, вышел из «лендровера» и присел на травянистый пригорок. Солнце тонуло в нетерпеливо поджидавшем болоте. Лучи золотом отражались от луж и проток, разрисовавших камышовые заросли абстрактным узором. Некоторое время я пытался сосредоточиться на недавних убийствах, однако сейчас события казались очень далекими. Цвет неба и земли медленно тускнел, приобретая ночные оттенки, но я не испытывал никакого желания пошевелиться.
Впервые после своей семейной трагедии я почувствовал, будто жизнь вновь распахнула передо мной двери. Наконец-то можно смотреть вперед, а не только назад. Я думал о Дженни, о Каре и Алисе, пытаясь отыскать в своей душе следы вины или предательства, но не находил ничего. Лишь ожидание, предвкушение чего-то нового. Боль утраты все еще напоминала о себе, и от этого никуда не уйти. Однако теперь я ощущал и смирение. Жена и дочь мертвы – и вернуть их я не могу. Очень долго мертвым был и я сам. А сейчас, нежданно-негаданно, я ожил вновь.
Я сидел, наблюдая за закатом, пока на горизонте не осталась лишь одна-единственная яркая полоска, а болотистый пейзаж не окрасился ровным темно-матовым цветом, впитывающим последние солнечные лучи. Когда я наконец встал, покряхтывая, на затекшие от долгого сидения ноги, мне стало ясно, что никакого дополнительного времени на раздумья не требуется. Кроме того, не хотелось ждать до следующего дня, чтобы вновь увидеть Дженни. Я решил было позвонить ей, однако телефона в кармане не оказалось. Не нашелся он и в «лендровере». Помнится, я положил его на стол, когда пришел Маккензи, и, наверное, задумавшись о других вещах, выехал из дома без мобильника.
Я чуть не махнул рукой на звонок, однако появиться на пороге дома Дженни без предупреждения было неудобно. Из того, что я решил свои вопросы, вовсе не следует, что и у нее не осталось проблем. А потом, я по-прежнему числюсь поселковым врачом. Может, на сегодняшний день у Манхэма и есть кое-какие сомнения в отношении меня, но я не могу позволить себе остаться без связи. Словом, вернувшись в поселок, я направился в амбулаторию за своим мобильником.
Уличные огни зажглись, когда я еще вел машину по главной дороге. Подъезжая к полицейскому фургону, стоявшему на центральной площади, в круге света от одного из фонарей я заметил группу мужчин. «Должно быть, скарсдейловский патруль», – пришло мне в голову. Будто окрашенные нездоровой желтизной, патрульные проводили внедорожник подозрительным взглядом.
Оставив их позади, я свернул с главной дороги в проезд, ведущий к дому Генри. Под колесами похрустывал гравий, и свет фар плясал на фасаде особняка, пока машина карабкалась по холмам. Окна темные, что неудивительно, так как Генри обычно ложился рано. Не желая его будить, я решил зайти с черного хода, прямиком в нашу амбулаторию.
Уже вынув из кармана ключи, я вдруг заметил, что дверь на кухню распахнута настежь. Если бы, скажем, в кухонном окне горел свет, то я не усмотрел бы в этом ничего подозрительного. Однако света не было видно, а я отлично знал, что Генри никогда не пойдет спать, не заперев все двери.
Я подошел и заглянул внутрь. Вроде все нормально. Я уже протянул руку к выключателю, как что-то меня остановило. Инстинкт, наверное. В голове мелькнула мысль позвонить в полицию. Да, но что я им скажу? Вдруг Генри просто-напросто забыл прикрыть дверь, когда выехал на воздух, в садик? Мои акции среди жителей поселка и так уже не на высоте. Не хватало еще выставить себя дураком.
Словом, я прошел внутрь и крикнул: «Генри!» Впрочем, не слишком громко, чтобы разбудить спящего человека. А если он не спит, то вполне может меня услышать.