Хирурги человеческих душ (роман-трилогия). Книга первая. Человек может всё!
Шрифт:
Николай являлся убеждённым сторонником социальной справедливости, коллективистской дисциплины, и за то без раздумья готов был расстаться со своей лихой стриженой головой. «Я – мент. Я – ментяра в чистом виде», – с вызовом говаривал он, совсем не усматривая в жаргонном выражении умаления достоинства ведомства внутренних дел. В середине восьмидесятых годов то было в новинку. Во всяком разе, именно от него Подлужный впервые услышал подобное определение в качестве словесного эквивалента верности милицейскому долгу.
При всём при том, Бойцов являл собой редкий пример доброты «для своих». А ещё он служил образцовым воплощением коммуникабельности – качества, для сыщика незаменимого. Он способен был «за один присест» втереться в доверие и разговорить самого нелюдимого буку, затворника и отшельника. Тут он не уступил бы самому Тилю Уленшпигелю 17 .
Как известно, неисправимый «балабол» Тиль непрекращающейся болтовнёй вынудил прервать обет молчания монаха, совершавшего паломничество к святым местам. И это несмотря на то, что позади у послушника осталось девять десятых из тысячекилометрового путешествия, пройденного по каноническому ритуалу задом наперёд. Но заноза Уленшпигель в два счёта допёк его так, что святоша не сдержался и, презрев клятву безмолвия, вступил с ним в перепалку, а затем и в драку. Опомнившись, монах в крайнем раздражении смачно сплюнул и, кряхтя, поплёлся обратно: по догматам религии ему предстояло начать хадж сызнова, «с нулевой отметки».
17
Тиль Уленшпигель – герой немецкого и фламандского фольклора средних веков, бродяга, плут и балагур.
Вот каким пронырой был Уленшпигель. Коля же «махом» не только сумел бы разговорить святошу, но и завербовал бы его в общественные помощники милиции.
Отдельным категориям женщин безмерно импонировал грубоватый, сугубо милицейский юмор Бойцова. Таких он мог «уболтать и перевести в горизонтальное положение, – как каламбурил сам сыщик, – за пять минут до вылета самолёта».
Иное дело прокуратура, где работают холодноватые и чопорные должностные лица, осуществляющие высший надзор за исполнением законов. Здесь самому бы удержаться в вертикальной стойке, не помышляя о чём-либо ином. Сотрудники прокуратуры требовали нетрадиционного – и в служебном, и в человеческом плане – подхода. И к коллективу прокуратуры Ленинского района Николай подбирался поэтапно. Вводил его «в сонм избранных» и приобщал к чаепитиям в кабинете номер пять Подлужный.
К дебютной совместной трапезе с помощниками прокурора Николай расстарался и «затоварился» пирожными. В ходе чайной церемонии он то и дело неустанно подкладывал кусочки лакомства Авергун и Торховой, не забывая и о себе. Аппетитно умяв очередную порцию, Борцов спохватился. Самокритично хлопнув по животу, оперативник сам себя и «уел»: «Позорище! Мент должен быть поджарым и борзым – иначе он не то ли что злодея, но и муху в миске с мёдом не спымает». Благожелательная к людям Авергун, ранее знакомая с Бойцовым в режиме «здравствуйте – до свидания», умилостивила его: «Ну что вы, Николай…Батькович, в последнее время вы, несомненно, постройнели».
Конец ознакомительного фрагмента.