Хищник. Том 1. Воин без имени
Шрифт:
— Один могущественный древний монарх по имени Дарий как-то встретился с презренной женщиной.
Разумеется, принцесса произнесла это на старом наречии, но Сеуфес быстро перевел ее слова на греческий. Император впервые за все время посмотрел на принцессу, и взгляд этот был довольно свирепый. Но затем он немного успокоился и произнес холодным тоном:
— Я не такой уж невежда и знаю, что Дарий был одним из величайших царей Персии.
Переводчик повторил это Амаламене на готском, она набралась смелости и продолжила, а Сеуфес переводил:
— Так вот, этот самый Дарий собирался казнить троих пленных, когда к нему пришла некая женщина, чтобы молить его простить их ради нее, потому что они были у нее единственными мужчинами — ее муж, единственный брат и единственный сын. Она просила так жалостливо, что Дарий наконец согласился удовлетворить ее просьбу, хотя и частично. Он пообещал, что отпустит одного из них, и велел женщине самой выбрать, кого именно.
Амаламена подождала, пока Зенон не буркнул:
— Ну и?..
— Женщина выбрала брата.
— Что? Но почему?
— Дарий тоже был изумлен тем, что она не выбрала ни своего мужа, ни сына, и хотел знать почему. Женщина объяснила царю, что всегда может снова повторно выйти замуж и даже родить других детей. Но поскольку ее родители уже мертвы, у нее больше никогда не будет другого брата.
Басилевс моргнул от удивления, затем молча воззрился на Амаламену; казалось, что его взгляд слегка потеплел. А принцесса завершила свою речь:
— Именно поэтому, император Зенон, я стою сейчас перед тобой рядом с сайоном Торном. Чтобы вручить тебе просьбу короля Теодориха о том, чтобы ты, будучи мудрым и милосердным, одарил его, заключив с готами соглашение. — Она протянула запечатанное послание. — И позволь мне присоединить свои мольбы к просьбе единственного моего брата и воззвать к твоему великодушию.
Не успел Сеуфес перевести эту речь Зенону на греческий, как молодой Рекитах закричал на Амаламену на старом языке:
— Твой брат Теодорих вовсе не король Теодорих! Этот титул принадлежит моему… — Он осекся, потому что Зенон, не ожидая перевода, повернулся и пронзил юношу сердитым взглядом.
Затем Зенон одарил меня таким же мрачным взглядом и проворчал:
— У юной дамы манеры, по крайней мере, лучше, чем у варваров, и она знает, как вести себя с достоинством при императорском дворе. — Он снова обратил свое внимание на принцессу и теперь вежливо обратился к ней как к помощнику посла — Sympresbeutes Амаламена, подай мне послание Теодориха.
Она улыбнулась и подала, Зенон тоже ответил ей улыбкой — улыбнулись и мы с Миросом, тогда как Рекитах по-прежнему смотрел на Амаламену сердито. Император сломал все восковые печати, развернул пергамент и пробежал его содержание, сначала быстро, затем медленней. Свободной рукой он хлопнул себя по лысой голове, и на его лице снова появилось хмурое выражение.
Наконец Зенон произнес:
— Как мне уже сообщили, Теодорих пишет, что одолел короля Бабая и теперь удерживает город Сингидун.
Зенон был, похоже, подавлен подобным заявлением, поэтому я сказал:
— Я принимал участие в осаде и взятии этого города, Sebastos. И могу подтвердить, что все, изложенное в послании, истинная правда.
— Говоришь, все истинная правда, kurios? [261] Вот интересно, осмелился бы ты сказать то же самое, если бы здесь присутствовал сам грозный Бабай?
— Но он здесь, sebastos!
Я поставил ящик из эбонитового дерева на пол, открыл замки и позволил его стенкам распахнуться. Голова короля Бабая, высушенная, коричневая и сморщенная от дыма, оказалась бы весьма отталкивающим зрелищем, если бы она не лежала на широкой чаше из золотой филиграни, в которую я попросил ювелира из Новы ее вставить.
261
Господин (греч.).
Я жестом показал на нее и произнес:
— Если ты пожелаешь выпить за победу Теодориха при Сингидуне, sebastos, пусть kheirourgos [262] срежет верхушку черепа Бабая и вставит ее в эту изящную золотую оправу. А затем наполнит ее твоим самым лучшим вином и…
— Eukharist^o, kurios presbeutes, — сухо произнес император. — Я сам был воином и довольно часто одерживал победы. Поэтому у меня уже есть подобные чаши-черепа, и время от времени я таки выпиваю из них в память моих старых врагов. Но эта голова может принадлежать кому угодно.
262
Мастер (греч.).
— Если ты никогда не встречался с королем Бабаем, sebastos, — сказал я, — то, возможно, его приходилось видеть при жизни молодому Рекитаху, и тогда он сумеет подтвердить его личность. Я так понимаю, что отец сего молодого человека, Теодорих Страбон, и Бабай довольно долго были…
Рекитах перебил меня, издав раздраженный вопль:
— Vai! Имя моего благородного отца Теодорих Триарус, а вовсе не Страбон!
Я не знаю, что возмутило юношу больше: то, что я связал его отца с недавно убитым королем сарматов, или же то, что я назвал его Теодорихом Косоглазым. А может, Рекитаху было не по душе, что я его узнал. Однако, когда Зенон метнул в него еще один взгляд, Рекитах нехотя признался:
— Я действительно встречался с королем Бабаем. Это он, вернее, то, что им некогда было.
— Отлично. Я принимаю это, — ласковым тоном произнес император, и Сеуфес продолжил переводить для Рекитаха и принцессы. — Теперь относительно того, могу ли я заключить с Теодорихом соглашение… Ну, это такой вопрос, который сразу не решишь. Теодорих пишет, что он сделал аналогичное предложение и императору Западной империи. Не можем же мы оба заключить с ним соглашение. Скажи, а ты, часом, не знаешь, вдруг маленький император Августул уже дал ответ Теодориху?
— Oukh, sebastos, — ответил я, — у нас не было возможности узнать, добрался ли уже мой собрат маршал до Равенны. Но я полагаю… тот император, кто первым заключит с Теодорихом соглашение, и будет владеть захваченным городом.
— Ты действительно так полагаешь? Хорошо, я обдумаю условия Теодориха. Он просит возобновить ежегодную выплату consueta dona за поддержание мира на северных границах империи. Однако я связан обязательствами перед другим Теодорихом и плачу ему за ту же самую службу три сотни либров золотом. Получается, что мне придется отобрать деньги у одних, чтобы платить другим?.. Siopao! [263] — рявкнул он, когда мы с Рекитахом уже открыли было рты. Мы тут же снова захлопнули их, а Зенон продолжил: — И еще одно. Теодорих просит гарантий, он хочет, чтобы земли Нижней Мезии, которые в данный момент занимает его племя, были отданы остроготам в постоянное владение. Но вам, kurios presbeutes и kuria Амаламена, следует знать, что на эти самые земли есть множество претендентов. Например, их желает получить племя другого Теодориха.
263
Молчать! (греч.)